Да и высшее общество… Жена лорда могла совершенно обнаженной проскакать на лошади через толпу народа. Обычная супружеская измена никого не удивляла. Любовные отношения до брака были почти нормой. Перелом наступил только в начале девятнадцатого века. Распущенность общества подрывала здоровье нации в полном смысле этого слова - надо было что-то делать с распространением венерических заболеваний. В первую очередь с сифилисом – заразу по-настоящему лечить не умели, и единственным способом обуздать болезнь в то время было упорядочение половых отношений в обществе. Решение этой проблемы взяло на себя государство и подчиненная ему англиканская церковь.
Этому способствовали и новые веяния в самом обществе. Рухнувшая империя Наполеона Бонапарта подмяла под себя и «нагую моду» конца восемнадцатого, начала девятнадцатого века получившую широкое распространение в период французской буржуазной революции. Французская мода времен революции была тоже революционна. На смену жеманному рококо пришел классицизм и его порождение ампир, а с ними и преклонение перед античностью. Идеалом стали женщины древней Греции и Римской империи. Им стали подражать во всем и в первую очередь в одежде, точнее в том не многом, что у них можно было скопировать. Женщины освободили свое тело от фижм и корсетов. Тонкая ткань свободного «греческого» платья только подчеркивала все прелести женского тела. Теперь для обольщения уже не требовалось специальных ухищрений. Ну а «любовь» давно стала всеобщим развлечением, за которое платили «болезнями Венеры».
Однако, кроме того забыли, что климат Европы, особенно Северной Европы серьезно отличается от теплого климата Греции и южной Италии и модниц настигла новая беда. Нижнее белье во времена корсетов и многочисленных юбок практически не носили, и оно естественно отсутствовало при «нагой» моде. Таким образом, среди модниц распространились болезни связанные с воспалением женских органов, да и просто простуды стали обычным делом. Появление нижнего женского белья стало неизбежной необходимостью и одним из признаков наступившей реакции.
Жесткие рамки пуританского благочестия становились нормой для английского общества. Любые связи вне супружеской постели объявлялись церковью и государством грехом и преступлением. Пуританская мораль насаждалась всеми возможными способами и к концу века понятие «викторианские нравы» имело широкое распространение по всей Европе.
Обнаженное тело стало неприличным. Ханжество расцвело буйным цветом. Стало не важно, каким порокам ты придаешься – важным было то, умеешь ли ты их скрывать от общества. Женщины, да и мужчины усердно прятали тело под нижним бельем. В результате стало нормой, когда супруги прожив вместе целую жизнь и, нарожав кучу детей, ни разу не видели обнаженного тела друг друга.
Дуглас по опыту знал, что Георг мастер сплетать самые фантастические истории, но все что он говорил пока, было истинной правдой. Дуг никогда не задумывался об этой стороне истории Европы и теперь с интересом слушал собеседника.
- Я душой полюбил Англию, но сердце я оставил Греции. Великая история моей страны, обычаи и верования людей населявших Элладу в период ее расцвета были мне близки и дороги, и я не мог принять ханжескую мораль английского общества. Это бы не позволило мне в него гармонично вписаться если бы не удар который нанесла по викторианской морали Первая Мировая Война.
В кровавой бойне викторианские моральные ценности отошли на второй план. Даже семейные отношения претерпели серьезные изменения. Женщина, которой на всю жизнь было предписано быть матерью и хозяйкой дома, была вынуждена занять в обществе места мужчин, которые ушли на фронт. Женщина становилась активным членом общества, и с этим приходилось считаться.
Юбки стали укорачиваться, нравы упрощаться. Женщины не только заняли места служащих – они встали к станку, и теперь стало нелепым утверждать, например, что женщины не могли заниматься многими видами спорта. Нравы и мода двадцатых годов была прямым вызовом викторианской морали. В тридцатых делалась попытка вернуть пуританские нравы, но если и был какой-то успех в этом плане, то чисто внешний – платья удлинились, однако загнать европейскую женщину в узкие рамки семейных отношений уже было невозможно. Собственно последний удар всей этой морали нанесла Вторая Мировая Война. Женщины повсеместно заменили мужчин в тылу во всех отраслях деятельности и теперь своих позиций сдавать, не намерены.
В послевоенные годы нашлись «ревнители морали», которые вновь пытаются загнать современную женщину в рамки «благочестия». Опять корсет и длинные юбки. Опять попытки ограничить женщину рамками патриархальной семьи. Свободный выбор женщиной сексуального партнера – почти преступление. Вы знаете, что в Голливуде установили предельную длительность поцелую на экране? Но я уверен – все это тщетные потуги. Женщины становятся и скоро станут полноправными членами общества, не только в общественной жизни, но и бизнесе и политике. Такие женщины сильно потеснят мужчин на их исконных территориях, и сами будут определять не только длину юбки или свою профессию, но и систему отношений с «сильной половиной» рода человеческого.
Могу сказать, без излишнего тщеславия, что в этом есть доля и моего труда. Еще в конце двадцатых мне удалось создать кружок прогрессивной молодежи, которая разделяла мои взгляды.
Дуглас, наконец, понял цель затеянного греком разговора. Исподволь Теодоракис пытался придать респектабельный вид своим летним развлечениям, которыми занимался , пусть с перерывами, почти четверть века. Выслушать версию основного режиссера всех известных ему «постановок» было занятно.
- Тогда, в двадцать девятом, юная Бет и ее муж стали моими близкими друзьями и помощниками. Бет горячо поддержала меня в моих усилиях, и от практических действий в тот год нас удержало только то, что она была беременна. Собственно ради этого они и приехали в Грецию. Бет хотела, чтобы дети с рождения вдохнули воздух Эллады. Девочки, родившиеся тогда, воздухом Греции дышат до сих пор.
Дуг ты, наверное, понял, что это были Лиз и Тесса. Их крестили там же на Паросе, и я был их крестным отцом.
Об этом Дуглас знал давно, как впрочем, не сомневался и в том, что Маргарет и Вивьен его дочери, но только сейчас он понял, что грек по-своему борется с тем, же врагом, что и он. Борется, используя все преимущества элиты, к которой относится. Борется методами не чистыми, но и Дуг вдруг осознал, что и его методы, в отношении пленников, ничуть не лучше.
Разговор прервала подошедшая Бет. На ней опять был легкий купальный халат. Ветерок обнажил стройные ноги, и явное движение под шелком свободных грудей, вызвало у Дуга такой прилив желания, что пришлось прикрывать предательски восставшую плоть. Впрочем, женщина его соблазнять казалось, не хотела.
- Господа! Все готово. Прошу к столу!
Георг в своем летнем костюме был практически готов, но Дугу пришло в голову, что необходимо хотя бы накинуть рубашку на голые плечи. Извинившись, он направился к груде вещей еще остававшихся на месте высадки вертолета. Кстати возился он там гораздо дольше, чем было необходимо. Ни словом, ни жестом, ни улыбкой Бет, ни чем не выделила его, но в нем вдруг возникла уверенность, что обратились она именно к нему. Дуглас медлил, обдумывая происходящее. В этот момент мать затмила дочерей, и он решил, что при первой же возможности попытается ею овладеет. К тому же надежду внушало то, что «Жрица» поторопится наверстать упущенное дочерьми.
С этой минуты его уже мало интересовали еда, застольная беседа, забавы молодежи. Нет, прямо он вида не показывал, и даже продолжал беседу с Георгом, стремившимся уточнить договоренности возникшие до того. Главной стала Бет, и он старался не упускать ее из вида. Женщина вела себя непринужденно, ни случайного взгляда, ни тем более намека на кокетство он не приметил. И, тем не менее, он сразу же воспользовался случаем, как только тот представился.