Дуг медлил спускаться вниз, хотя знал, что мощные вентиляторы давно выгнали духоту из отсеков и Ричард уже спит, по-детски безмятежным сном, на своей узкой койке, рядом с торпедными аппаратами. Тесные отсеки субмарины не давали возможности уединения, а здесь на верхней палубе, несмотря на вибрацию корпуса от работы дизелей, несмотря на тихие переговоры вахтенных, но главное благодаря темноте, создавалась иллюзия одиночества. Мысли неизбежно возвращались к «жрецу» с пресловутого греческого острова и его подручным, встретиться с которыми, он надеялся уже утром.
Изо всех действующих лиц на яхте не было только «Верховной жрицы». Бет де Гре с младшими детьми должна была присоединиться к основной компании только в сентябре, уже как следует, обработав канадца.
Итак, Георг Теодоракис и три готовые на все шлюхи. Главным, конечно, был он, но дело иметь, по-видимому, придется с девицами. Не станет же он вести философские беседы с двумя только что спасенными летчиками. Впрочем, разве возможно было сказать что-либо уверенно об этом человеке.
Четкого представления о главном действующем персонаже не складывалось. Дуг досконально изучил его досье. Кажется, помнил каждый нюанс из той мешанины фактов, которой Георг окружил себя. И, тем не менее, приходилось снова перебирать их.
Все, что касалось этого человека, всегда было зыбко и неопределенно, и начиналось это с его фамилии. Еще Рон установил, что их герой присвоил себе как минимум три фамилии: Чедвик, Хокинс и, наконец, Фовалоро. В довершении всего, натурализовавшийся грек, вместе с греческим гражданством взял фамилию матери – Теодоракис.
Не ясен был и его возраст – примерно от 60 до 70 лет. С кинопленки и фотографий на Дуга глядел выдубленный загаром, лысый человек небольшого роста. Лицо с темно-карими, почти черными глазами умной собаки и на редкость яркими белками, напоминало маску безразличного ко всему языческого божка.
Судя по фотографиям и описаниям, с его губ не сходила издевательская улыбочка, а разболтанная походка, дерганая наружность и желание казаться моложе и здоровее, чем он был на самом деле, делали его типичным жителем средиземноморья. Время только подтвердило пометку, сделанную им в первые дни знакомства с его фотографиями - черты обезьяны и ящерицы. Однако, Георг мало смеялся, обладал властным характером, немалой опытностью в делах, и нетерпимостью к дуракам.
Свидетели констатировали нездоровую порывистость и судорожную, испытующую, петляющую манеру говорить. Все отмечали часто повторявшийся характерный жреческий жест - воздетые руки. «Жрец» продолжал актерствовать даже в обыденной жизни. Впрочем, это он мог себе позволить. Грек был баснословно богат. Точный объем его капитала пока не установили, но, то чем он владел, говорило само за себя:
- Дома во Франции, в Ливане, в Америке там же крупные промышленные предприятия;
- Киностудия «Санрап» в Ливане;
- Целый торговый флот и роскошная яхта «Ариадна», за которой они и охотились теперь.
Грек мог гордиться своим могуществом, претендовать на особое место в обществе, но сделал все, чтобы о нем знали как можно меньше. Все, что касалось его прошлого, было зыбко и неопределенно.
Дуглас хорошо знал, что Георгу было что скрывать. Начинать можно было с того, что явно запутаны, были даже дата и место его рождения.
Георг родился приблизительно в 1890-95 году, вероятней всего в Александрии в семье очень богатого торговца хлопком.
Отец – Джон Чедвик, англичанин, образованный космополит, отдавший всю жизнь Востоку, но Европу надолго не покидавший, был старше жены на двадцать пять лет.
Мать – Мария Чедвик, гречанка (девичья фамилия Теодоракис) родилась в 1873 году. Была влюблена во Францию и старалась привить любовь к ней сыну.
Воспитание мальчик получил во Франции. Проявил себя как прекрасный музыкант, пианист. Дуг помнил замечание Ламоля - любит клавикорды.
После Первой Мировой Войны изучал медицину - психиатрию. Опять Дуг сделал пометку. Еще Ламоль обнаружил, что Сарбона, где он якобы закончил медицинского факультет, следов его пребывания не имела. Но и в других университетах Франции данных об его учебе пока не нашли. Ложью была и докторская степень, и многочисленные научные труды, которые он себе приписывал.
Была и другая версия его жизни в этот период.
Жил в Англии до 19-ти лет. Учился музыке по его версии, фортепиано и клавикорды до 15 лет. В 1914 году поступил в Королевский музыкальный колледж. Дуг пометил, что там же восемью годами позже училась Бет де Гре. Встретиться они не могли, но все же, намеренное совпадение было на лицо.
В 1914 году бросает учебу и добровольцем, идет на войну. Участвует в ряде сражении, после этого дезертирует из армии. Родители получают официальное извещение - пропал без вести.
Добирается до Англии, и вынужден скрываться у родителей. Чувствует их осуждение, и с помощью дяди - брата матери, бежит из Англии в Южную Америку. После смерти отца, с матерью поселился в Париже. Начал изучать медицину. В этом месте досье Дуглас сделает очередную пометку - опять лож о Сарбоне.
Якобы встречается с графом Алонсо де Рокан. От него якобы получил огромное состояние - опять ложь! Человека с таким именем не существовало, и деньги от него он получить не мог.
Утверждает, что в молодости написал роман. В начале 20-х годов, возможно, участвовал в социальных движениях, но быстро к ним охладел и отказался от любой политической борьбы.
Дальнейшее более определенно.
В 20-х посещал лекции Юнга - идея «Жреца» человека «играющего в бога» очевидно, сложилась в этот период.
В 1927 году получил греческое гражданство и поселился на Паросе. Это очевидно было связано с тем, что он участвовал в основании «Школы Чарльза Дарвина» там же.
С этого времени начиналась история «секты Жреца», как про себя окрестил это сообщество Дуг. До начала Второй мировой войны его жизнь была тесно связана с четой де Гре и собранные документы существенной новой информации не несли.
Уже привычным для него было то, что период оккупации Греции был еще более противоречивым, чем все остальное. Греческая трагедия времен Второй Мировой Войны пусть в разных версиях, но подтверждалась.
В 1940 Греция была оккупирована итальянцами, а 6-го апреля 1940 года их сменили немцы, к 27 апреля они обосновались в Афинах. Теодоракис стал деревенским старостой.
Он пытался охранить местных жителей от притеснений оккупантов и в тоже время по возможности помогал партизанам. И надо отметить, что это ему удавалось на протяжении нескольких лет. Когда в сорок третьем на Паросе появился серьезный немецкий гарнизон, уже знакомый партизанский отряд, живший за счет местного населения, и воевать с немцами не собиравшийся, остров покинул.
Дуглас по своему военному опыту хорошо знал подобную ситуацию. К сожалению, те, кого считали борцами за свободу народа часто были деклассированным сбродом, нередко просто уголовниками и именно такой отряд однажды появился на острове. Им была безразлична судьба местных жителей. Они хотели заняться вульгарным грабежом. Столкновение с немцами было для них неожиданностью и появление партизан, окончилось трагедией. Партизан пленили с оружием в руках, а местных жителей обвинили в пособничестве и их укрывательстве.
Немцы взяли заложников. Пытали партизан, а затем расстреляли и тех и других. Среди расстрелянных был и Теодоракис, однако произошло чудо. Его только ранили, а под упавшими на него трупами других несчастных, немцы этого не заметили. Георг был обязан жизнью местному врачу, выходившему его раненого после расстрела.
Сразу после того, как союзники изгнали немцев с острова в сорок четвертом, Теодоракис растворился среди них. Сограждане слишком по-разному «оценивали» его деятельность во время войны и он не стал рисковать. Коммунисты, пытавшиеся захватить власть в стране в те годы, свободно могли попытаться расстрелять его еще раз.