В свое поместье он вернулся только тогда, когда стал полностью уверен, что ему уже ничего не угрожает. В том же году верная подруга и ее старшие дочери помогли ему возобновить дело, прерванное войной. Уже летом 1949 они продолжили свои «эксперименты», которые в прошлом году неожиданно свели Дугласа с Роном и, в конце концов, привели Макдедли на палубу субмарины.
Теперь главные роли в «постановках» доставались Элизабет и Терезе. Лиз и Тесс – сестры близнецы. Двадцать четыре года. Настолько похожие друг на друга, что по фотографиям их различить было невозможно. Привычка стирать малейшие различия между собой только усиливала этот эффект.
Внешне, очень похожи на свою красавицу–мать в молодости. Сестер отличал подлинный аристократизм. Тонкое изящество высоких стройных фигур – без малого шесть футов. Вспомнились строчки донесения:
- Ухожены, подтянуты, уверены в себе...
- Даже чуть заметная пугливость рассчитана до мелочей - словно только что выпорхнули из ателье Диора...
- Словом, профессиональные актрисы.
- Особая пометка - кристальная отчужденность, присущая людям лет на десять старше, на губах улыбка «жрицы». Произношение чисто английское - плод частной школы и университета - так говорят те, кого какой-то социолог назвал «господствующие сто тысяч».
То, что сестры получили прекрасное образование, сомневаться не приходилось, однако все, что они говорили об этом, не подтверждалось. Ни в Кембридже, где якобы Лиз изучала классическую филологию, а Тесс иностранные языки, ни в Оксфорде, ни в Лондонском университете их следов не нашли.
Не было их следов и в театральных кругах Лондона, но в том, что они прошли хорошую актерскую школу, сомневаться не приходилось. Впрочем, для этого были не малые возможности у их крестного. Театральные студии были не только в Лондоне, а он мог себе позволить нанять для них преподавателей и частным образом. Все очарование юных женщин Георг использовал в полной мере.
Невероятно тонкие черты лица. Большой рот. Серые, порой почти голубые, огромные миндалевидные глаза. Великолепная шея и длинные светло-русые волосы. Очаровательные девушки. И тут же беспощадные характеристики свидетелей и донесений:
- Смелы. Лиз не испугалась возможного увечья - если бы Рон нанес даже один удар плетью во время «суда», гарантировать ей полную безопасность в тот момент не мог бы никто, хотя ясно, что десяти ударов нанести Рону просто бы не дали.
- Беспринципны, как впрочем, и все остальные помощники Георга.
- Абсолютно бесстыдны и развратны - Рон заметил во время ночного представления на губах Лиз, тень восхищение насилием, пусть даже театральным.
- При первой же возможности, пытается обольщать - фактически раздевается на глазах у Рона, высоко закатывает юбку и блузку, «подставляя тело ветру».
- Тесс внешне более раскована, и еще более бесстыдна.
Рон вспоминал, как она без стеснения встречает его на ступенях дома в одном бикини, только для приличия прикрыв плечи рубашкой. За столом расстается и с рубашкой.
На пляже Лиз в закрытом купальнике, а Тесса при первой же возможности снимает лифчик и, соблазняя смущенного парня, демонстрирует обнаженную грудь. В покое она не оставляла влюбленного в Лиз парня до конца «комедии».
Тесса намеренно соперничает с сестрой. Убеждает, что Лиз играет «... с мужчинами, как кошка с мышкой... Дело не в том, что Георг вас обманывает. А в том, что вас обманывает Лиз». Она говорит правду, однако Рон понимает только то, что за желанием Тесс предостеречь прячется гораздо большее стремление «утешить».
И все же Лиз коварней и безжалостней. Снимается в откровенно порнографическом фильме, который демонстрируют, неспособному, что либо поделать Рону. Но последний удар был самый безжалостный. Эти воспоминания из Рона, Дуг вытянул с большим трудом - теперь уже это был не экран. Все происходило прямо перед ним, распятым и с заткнутым ртом:
- Абсолютно голая Лиз лежала на роскошном диване в позе отдыхающей богини. Неожиданно появился Инго, в белоснежном с золотом балахоне, явно изображая эфиопского Жреца или Царя, и Лиз призвала его на свое ложе. Рону дают понять, как далеко ушла она в своей опытности по сравнению с ним. После соития Инго уходит, а Лиз принимает первоначальную позу, наблюдая, как уводят совершенно растоптанного Рона.
Дуг мысленно подвел черту. Конечно, главные роли доставались Лиз. И за такие роли любящий человек способен был бы убить. Но Рон оказался неспособен «поднять плеть».
Дуглас давно догадался, какой фактор натуры Лиз в докладе не был учтен:
- Хрупкое равновесие внешней робости и чувственной дерзости, - первая разжигает мужчину, вторая в заветный миг обрекает на погибель. Свойства нимфы, коих была лишена Тесса, даром, что изображала нимфу за которой гнался и которую насиловал сатир в ту ночь. Лиз же в прямом смысле бежит от сатира и манит его за собой. В ней дремлет зверь, но зверь настоящий, настороженно чуткий к неверному шагу. Чтобы проверить, способен ли влюбленный как должно понять ее, она городит вокруг себя западни, препятствия.
- Какую западню приготовят ему? Да и удостоится ли он такой чести?
Впрочем, ему, как в свое время Рону могли подсунуть и Речел. Это казалось самым проигрышным вариантом. Откровенная «шлюха» могла предложить только свое тело. Без этого Дуг собирался обойтись. Грек не мог ни понимать, что многоходовая, долговременная операция с летчиками невозможна, и Речел означала бы только, что ее использовали «по назначению», - Дуг встряхнул головой, как будто сбрасывая наваждение. - Все станет ясно завтра утром.
Хоровод созвездий медленно кружил над головой, повинуясь теченью царицы ночи, и он отринул «жрецов» с Пароса и невольно начал отдаваться потоку других воспоминаний. Ночь ворожила, заставляли вглядываться в черноту звездного купола, вспоминать, когда же ненависть к Георгу стала главным в его жизни.
Одно он мог сказать наверняка:
- Это началось не тем промокшим лондонским вечером, осенью прошлого года. Это началось раньше. Гораздо раньше.
Дуглас был американцем по рождению - шотландцем по крови, по воспитанию. Его дед - последний отпрыск, когда-то могучего рода горных разбойников, ненавидел Англию, англичан и все с ними связанное. По старой семейной традиции он считал, что англичане виновники конца старых шотландских вольностей и упадка его клана. Когда в середине девяностых годов прошлого века он с молодой женой покидал Англию, с Шотландией его не связывало уже больше ничего, кроме семейных преданий и любви к родным горам.
Гордый дух и твердая рука ему очень пригодились, когда после не долгих скитаний рыжекудрая пара оказалась на золотоносных просторах Клондайка. Зиму 1897 года его семейство, как и множество других золотоискателей, встречало у слияния Юкона и реки Стюарт. К этому времени Меги уже была хозяйкой приличного по тем местам дома, ждала второго ребенка и нянчила годовалую дочку Валентину, названную так в честь отца. Ее мужу улыбнулась удача, и к этому времени он был владельцем кругленького счета в банке, довольно обширных золотоносных участков и неизмеримо больших площадей, которые принесут ему приличное состояние через год.
Зимой 1898 года семейство получило возможность сменить девственные снега Аляски на жаркое небо Калифорнии и начало обживать огромное ранчо на берегу океана. Валентин Макдедли оказался владельцем прекрасного дома еще испанской постройки на взморье и множества, прихотливо разбросанных, участков под застройку в одном из отдаленных пригородов Лос-Анджелеса. Пригород, приглянувшийся своей живописностью, назывался Голливуд.
К тому же, часть свободных денег дед истратил на начинавшую входить в моду забаву – изобретение французов, братьев Люмьер - движущиеся картинки «Синематограф». В 1911 году он участвовал в организации первой в городе киностудии. А когда дело пошло, вложил не малые деньги в создание американской киноиндустрии.