Судя по докладам, пираты вновь переворачивали все на яхте в поисках женщин и англичан. Но поиски не давали результата, и ярость вожака не знала границ.
Тень горделивой улыбки скользнула по лицу Элизабет, когда бандиты взялись за Инго. Речел понимала уверенность Лиз в том, что единственный настоящий возлюбленный, с которым ее связывали не один год фактически супружеского ложа, ее не предаст. Но уверенность для нее обернулась, наверное, первым в жизни настоящим ударом и трагедией для всех женщин.
Все произошло неожиданно. На уже привычный, сопровождаемый угрозами вопрос адресованный Инго:
- Где бабы и англичане? Говори черномазая харя, я знаю, что ты подручный этого дохлого идиота, хозяина яхты. Если не скажешь, утром я тебя вздерну вместе с капитаном, но предварительно мои парни сделают из тебя отбивную котлету. - Ответа не было слышно, и у Речел окрепла уверенность, что Инго последовал примеру капитана.
Что-то подобное, по-видимому, подумали и остальные, хотя последовавшая за вопросом тишина должна была бы их насторожить. Да и наверняка насторожила бы Дуга, но дверь убежища начала так быстро открываться, что вызвала замешательство не только у женщин. Мужчины схватились за оружие, но тут же осознали, что оно малопригодно для боя в узком пространстве тайника.
Первую же, появившуюся в дверном проеме, черную от загара и буйной растительности рожу, Дуглас встретил расчетливым ударом кулака и приготовился угостить очередного визитера. Однако дальнейшим упражнениям в рукопашном бое состояться было не суждено. Автоматная очередь запорошила обитателей тайника щепками от деревянной обшивки потолка и заставила пригнуться даже мужчин. А просунутые в дверной проем стволы автоматов и карабинов стали весьма весомым аргументом, в пользу прекращения любых попыток сопротивления.
Когда молодой, нагло хохочущий грек бесцеремонно выволок Речел в салон, она уже не имела ни малейшего сомнения, что ближайшее будущие не сулит для нее ничего хорошего. Ее швырнули в угол к прижавшимся друг к другу сестрам. Попытка Дика вступится, была пресечена зверским ударом приклада, свалившим юношу с ног, а ее порыв помочь ему остановил тот же приклад, грубо толкнувший ее в грудь, заставляя вернуться на место.
Речел чувствовала, как леденеет все внутри, как немеют и становятся чужими ноги, как ужас постепенно захлестывает сознание. Впрочем, обстановка в салоне заставила бы ужаснуться даже видавшего виды мужчину.
Облицованная светлым деревом стена напротив рабочего стола Георга была забрызгана кровью, кровь избиваемых запятнала паркет пола и дорогой персидский ковер. Неподвижно лежащее тело лейтенанта, только дополняла картину насилия чинимого пиратами.
Еще недавно изысканный салон богача превратился в разбойничий вертеп. Изящные столики обители сибарита заполнили батареи бутылок, украденных в его же винном погребе. На диванах, вполне уместных в будуаре светской красавицы, теперь развязно развалились мужчины, чей облик говорил о многом. Вызывающее поведение и грубая матросская одежда, обветренные и дочерна загорелые, заросшие темным волосом лица, выставленное на показ оружие - все говорило о бандитском промысле этих людей.
За хозяйским столом, увенчанным горкой отобранных у команды и пассажиров яхты ценностей, восседал их вожак, поигрывающий массивным револьвером и с неподдельным интересом разглядывающий английского летчика. Черный бушлат с нашивками и фуражка греческого шкипера, могла говорить о том, что на берегу, бандиты скрываются под личиной мирных рыбаков, а это означало, что оставлять свидетелей не было в его интересах.
Остановить бандитов могла только надежда на крупный выкуп за пленников, но даже это не давало гарантии женщинам, им могли сохранить жизнь, но честь их здесь ничего не стоила. Откровенные плотоядные взгляды были устремлены на них со всех сторон. Взгляды уже давно раздели их, и вся эта свора только ждала разрешения вожака, что бы набросится на добычу.
Однако пока грек был занят размышлениями по поводу англичанина:
- Так ты на самом деле англичанин?
- Шотландец к твоему сведению: - Дуг гордо выпрямился, несмотря на связанные за спиной руки и дуло карабина, приставленное к затылку. - Капитан военно-воздушных сил ее величества, а тот, кого изувечили твои шакалы - лейтенант. И не надейся, что все сделанное тебе сойдет с рук.
Угроза, прозвучавшая в словах шотландца, казалось, ни как не задела бандита. Все так же, не сводя с него глаз, он процедил:
- Этого, как следует связать и запереть в трюме. Да оттащите туда же и эту падаль, - кивнул он в сторону, еще не очнувшегося, Дика.
Только теперь, воспаленные толи от морского ветра, и яркого солнца, толи больные глаза посмотрели на женщин. Ни один мускул на лице предводителя не дрогнул. На нем не было и следа того плотского вожделения, которое сжигало остальных. Глаза оставались равнодушными, холодными и пустыми. Но потому, с какой не торопливой тщательностью он осматривал каждую из них, с каким изощренным садизмом черные зрачки глаз сверлили застывших от ужаса женщин, Речел не сомневалась, что настоящий кошмар для них только начинается.
Наконец он отвел глаза:
- Ну что же товар не плохой. Если этот денежный мешок все-таки сдохнет, а родственнички платить не захотят, всегда найдется пара борделей, где за них заплатят приличные деньги. Арабы любят светловолосых. - Не слишком чистый палец, украшенный давно не стриженным, грязным ногтем, показал на Речел. - Эту оставьте здесь, а тех, одинаковых забирайте к себе. Да и поаккуратней, если испортите товар головы отверну. Ко мне не соваться, пока не позову.
Гогочущая, улюлюкающая орава отшвырнула Речел в сторону и вцепилась в сестер. Через минуту в салоне никого уже не было, кроме парализованной страхом девушки и наконец, расплывшегося в сальной улыбке шкипера. Он выбрался из-за стола и подошел вплотную.
- Раздевайся.
Речел даже не помышляла о возражении. Одеревеневшие, дрожащие руки ни как не могли справиться с застежками платья, и он нетерпеливо рванул затрещавший шелк. Грубые руки по-хозяйски ощупывали тело, бесцеремонно мяли груди, причиняли намеренную боль.
- Ну что же моя красавица, чем ласковее ты будешь со мной, тем позднее попадешь к остальным. Мои козлы поостынут, и на твою долю останется поменьше. А если очень постараешься, может, и вообще оставлю тебя при себе.
Она не могла сказать, сколько времени продолжался этот кошмар. Грек был неистощим на выдумку, много пил и заставлял пить пленницу, но хуже всего была прихотливость в разврате. Впервые для Речел, от нее потребовались не только женские прелести. Моряк казался неутомимым. Когда молодая женщина уже решила, что выполнила все его прихоти, он заставил ее, впервые в жизни, выполнить роль мальчика. Ощущения были нестерпимо острыми, и она не смогла сдержать непроизвольный крик.
Наконец он устало отвалился к спинке дивана и прикрыл глаза. Речел показалось, что он задремал, и у нее появилась надежда, что истязание окончено. Стараясь не потревожить дремлющего, девушка начала собирать разбросанные по салону остатки одежды, когда вдруг почувствовала, что из-за не плотно прикрытых век за ней пристально следят темные зрачки глаз. Страх заставил ее замереть, а прозвучавшие слова вздрогнуть, как от удара плети.
- Ты куда собралась? Разве я разрешил? А впрочем, ты права. Моим жеребцам, наверное, уже надоели твои подружки.
Окрик: - Не одевайся. Там, куда тебя уведут, ты нужна голой. - Вынудил Речел инстинктивно попытаться закрыться обрывками платья.
Бандит, усмехаясь, поднял револьвер. Речел в тот момент показалось, что ствол направлен прямо ей в голову, и пуля в следующее мгновение прервет череду кошмаров, в которую превратил ее жизнь прошедший год. Грохот выстрела заставил девушку отшатнуться и присесть. Только секундой позже, когда на палубе загрохотали сапоги пиратов, она поняла, что стреляя, хотели не только испугать ее, но и вызвать подручных.