– Прошу тебя, возьми себя в руки.
– Вы не поверите, но я помню время, когда она была в меня влюблена. Писала любовные письма и плакала, если приходилось расставаться. Клаудия, дорогая, ну скажи своим друзьям, что это неправда…
– Ты пьян. Я отведу тебя домой.
– Когда я работал в газете, она каждый день ездила в метро, чтобы встретить меня. До поездки в Париж это была примерная жена.
– Тебе, наверное, было скучно. Такие жены убийственны.
Рафаэль все еще улыбался через силу и снова отхлебнул водки. Мужчина у стойки, скрестив руки, следил за происходящим.
– Мы оба были сентиментальны. Хотели спасти мир и утонули сами.
– Твой муж несносен, – заметила Агата.
– Теперь я всего лишь робот. Встаю, бреюсь, ем… Мне все равно, что писать. Мне все безразлично.
– Перестань изображать несчастненького, – сказала я. – У кого-нибудь есть аспирин?
– У меня, – ответила Эллен.
– What is the matter with him?[28]
– Nothing.[29] – Эллен пошарила в сумке и достала таблетки. – Надо бы немного воды.
Рафаэль обалдело посмотрел на нас и протянул руку к стакану.
– Оставь. С тебя довольно.
– Ты пьян, – сказала Эллен.
– Пью, сколько мне вздумается… Клаудия, дорогая, скажи им, как ты называла меня, когда мы поженились…
Я пошла принести воды, и мужчина у стойки снова посторонился.
– Хорош, ничего не скажешь…
Он опять поднял откидную доску, открыл кран и наполнил стакан до краев.
– Это ваш приятель?
– Муж.
– Сводите его на свежий воздух. Если хотите, я могу пойти с вами…
Я не ответила и, вернувшись на место, опустила таблетку в воду. Рафаэль, казалось, погрузился в спячку, и я заставила его пить маленькими глотками.
– Вот не думала, что он так напился, – сказала Эллен.
– Я тоже.
– Что ты хочешь делать?
– Отвести его домой.
– У вас машина?
– Нет.
– У нас тоже нет. Хочешь, я помогу тебе?
– Не беспокойся. Мне поможет кто-нибудь из этих типов.
Я пыталась приподнять Рафаэля, но он был слишком тяжел и снова рухнул на стул. Мужчина у стойки, обменявшись со мной взглядом, подошел к нам.
– Разрешите я.
– Спасибо.
– Возьмите его за руку, а я поддержу сзади.
Нам удалось поднять Рафаэля со стула, и мужчина взвалил его на спину.
– Если придет Долорес, скажи, что я пошла спать. Завтра созвонимся.
Рыбаки и иностранцы провожали нас безразличными взглядами. По этому я заключила, что они привыкли к подобным сценам.
– Идемте, – сказала я. – Сюда.
Несколько минут мы шагали молча. Рафаэль прерывисто дышал и время от времени лепетал что-то несвязное. Пройдя немного, мы остановились передохнуть.
– Далеко еще до вашего дома?
– Нет. Скоро придем.
– Если у вас есть нашатырный спирт, намочите платок и дайте ему понюхать. – Мужчина взглянул на меня и добавил: – Он порядочно выпил еще до вашего прихода.
– Знаю.
– Не беспокойтесь. Завтра встанет как новорожденный.
Мы пошли дальше. Ночь была темная, теплая, временами ветер, дующий с суши, обдавал нас горячим дыханием.
– Вы француженка?
– Нет, испанка.
– Тогда ясно. С самого начала я заметил, что вы слишком хорошо говорите по-испански. А ваши друзья – иностранцы?
– Да.
– Французы?
– Нет, американцы.
Рафаэль покорно позволял себя нести. Дойдя до угла, мы вновь остановились отдохнуть.
– Вот наш дом, – сказала я.
– Где?
– Вон та белая ограда.
Мужчина бросил быстрый взгляд на виллу и повернулся ко мне. Глаза его блестели.
– Идемте, – сказала я.
Теперь Рафаэль двигался почти самостоятельно, и я пошла вперед открыть калитку.
– Подержите его, пока я открою.
– Хорошо.
Я отодвинула засов, потом ввела в сад Рафаэля. Мужчина остался стоять, прислонившись к калитке.
– Я только отведу его. Подождите.
Обняв Рафаэля за талию, я повела его по газону. Ключ лежал под циновкой. Я нагнулась и взяла его. Рафаэль поднимался по ступенькам, как сомнамбула. Войдя в комнату, он открыл глаза.
– Ложись, – сказала я. – Я дам тебе «алка-соду».
Я бегом спустилась по лестнице. Посреди зала валялась клетка, и, когда я подошла, чтобы поднять ее, увидела, что она пуста. В полуоткрытое окно врывался ветер, а на ковре, сгустком всех ужасов мира, трепетала кучка перышек.
Утро следующего дня выдалось унылым, серым. Над пляжем Кариуэлы зловещими пятнами висели тучи, и стаи птиц, словно в водовороте, кружились вместе с ветром. В двенадцать Эрминия принесла мне кофе и сказала, что Рафаэль уехал.
Шкаф в его комнате был пуст, и я позвонила его родителям. Трубку поднял Лауреано, но Трина тут же выхватила ее. После детального описания своей бессонной ночи она сказала, что в десять часов Рафаэль зашел попрощаться, а через два часа улетел в Мадрид.