Глаза Русия вспыхнули яростью, и он был готов взорваться вспышкой, столь знакомой самому Командору, но огромным усилием воли сдержался и лишь спросил:
— А ты бы смог позабыть Леду?
— Смог бы, — без промедления ответил Командор.
— Тогда ты действительно страшный человек. Хотя нет… Ты лжешь. Ты легок лишь на словах, а в действительности раним не менее, чем я.
— Даже больше, чем ты, — поправил Командор. — Но я смогу забыть ее. Забыть не сердцем, а умом. Она не стоит любви.
— А вот я не могу, — прошептал Русий. — И поэтому я поеду на Круглый Остров. Это обязательно. А дальше делай со мной, что хочешь.
— Ну хорошо, как знаешь. Возьми малую эскадру.
— Нет, только корабль. — Они шли нога в ногу, затем Русий нарочно сбил шаг. — Где похоронили Тесея?
— В море.
— Напрасно. Он был достоин Пантеона.
— Так значит, ты по-прежнему считаешь, что он не убивал Ариадну?
— Убил-то он, но не по своей воле. Им двигала чья-то злая рука. И я догадываюсь — чья. Да и ты, по-моему, тоже.
— Нет, только не это. Я могу обвинить ее во всех грехах, но только не в том, что она пыталась убить моего единственного сына. А если так, где мотивы?
— Вот именно это мне и предстоит выяснить. И клянусь, я докопаюсь до истины. Клянусь! Кстати, не знаешь ли ты, какой запах она любит больше всего? Не розового ли масла?
— Да, — удивился Командор и попытался прочесть, о чем думал Русий в данное мгновение, но Русий воспрепятствовал проникновению в свой мозг.
— Я так и думал. Она любит запах розового масла. И крови.
Все это Русий вспоминал, сидя на прохладной, не успевшей еще нагреться палубе. Сверху плясал парус. Двадцать четыре пары низших мерно опускали в воду весла.
Корабль шел к Круглому Острову, где три месяца назад легла в вечный саркофаг Ариадна. Любимая и любившая. Лицо ее, живое и прекрасное, скрывала теперь прозрачная маска Вечности…
— Ветер попутный, — прервал тяжелые мысли Русия капитан судна. — К вечеру мы должны быть у Круглого Острова.
При словах «Круглый Остров» в голосе капитана прозвучали нотки ужаса. Он не согласился бы ступить на эту пользующуюся дурной славой землю ни за какие сокровища на свете. Он не согласился бы даже подплыть к ней ближе, чем на сто стадиев. Но на все воля Титана.
Было время завтрака. Гребцы затабанили весла и с аппетитом жевали хлеб с толстыми ломтями солонины, время от времени делая добрый глоток вина. И в этот момент закричал сидевший на мачте наблюдатель:
— Корабль! Парус на горизонте!
Не успел Русий привстать со своего кресла, а наблюдатель уже вопил:
— И не один! Четыре, пять, шесть парусов. Много! На нас идет целая эскадра!
— Что будем делать, Великий Управитель? — засуетился капитан.
— Идем им навстречу. На всякий случай приготовиться к бою.
Засвистела трескучая дробь флейты кормчего. Воины расхватали оружие и заняли места за желтыми с черной каймой бортовыми щитами.
Неизвестные корабли приближались. Вскоре стали хорошо видны алые, ярко раскрашенные паруса и хищные, украшенные острыми змеиными мордами, носы триер.
— Народы моря! — охнул капитан и завопил: — Поворот! Поворачивай назад!
— Отставить! — рявкнул Русий. — Если они собираются напасть на нас, то поворачивать уже поздно. Их корабли быстроходнее нашего, нам не уйти. Идем навстречу и выясним, что им нужно.
— Как будто об этом трудно догадаться! — страх породил в капитане подобие дерзкой смелости, и он позволил себе язвительный тон, чего никогда не допустил бы раньше.
Русий лишь взглянул на него, но ничего не сказал.
Пираты были уже совсем близко, и только теперь атлант понял, что это не просто набег, а масштабная, широко задуманная акция.
Вражеских кораблей было не шесть и не семь. Десятки, сотни змеиноголовых триер охватывали полукругом галеру атлантов, а из-за горизонта, насколько хватало глаз, появлялись все новые и новые.
— Что вы ищете в водах Атлантиды?! — завопил капитан, обращаясь к человеку, стоящему на носу флагманского судна. Тот не ответил, а лишь махнул рукой. Полетели стрелы. Одна из них вонзилась в горло капитану, и тот рухнул бездыханным на палубу.
— На абордаж! — закричал Русий.
Никто на этот раз не останавливал его, твердя о безумии.
Тонко пели стрелы, сочно впивавшиеся в бортовые щиты, засевшие на вантах воины начали швырять дротики и копья, дико завыл кто-то из раненых гребцов. Русий выхватил бластер, прицелился и пережег звенящую мачту неприятельского корабля. Ломая борта, калеча пиратов и гребцов, она рухнула на палубу. Русий выстрелил еще дважды — под восторженные вопли увидевших вдруг проблеск надежды воинов, — сухое просмоленное дерево загорелось, и пиратская триера утонула в шлейфе вонючего дыма. Есть один! Но уже приближались еще три корабля: один — в лоб, два — обходя с бортов.
Установив переключатель бластера на сплошной импульс, Русий поразил галеру, метившую в нос «Солнечного круга». Солидная дыра у ватерлинии, и судно начало погружаться в воду. Но в этот момент подоспели два других. Они навалились одновременно и стиснули «Солнечный круг» просмоленными бортами. Полетели кошки, и оборванные, загорелые, покрытые шрамами многочисленных схваток пираты бросились на абордаж. Первый натиск их был неудачен. Атланты, воодушевленные двумя быстрыми победами, отразили атаку, сбросив хватающихся за фальшборта пиратов в море. Русий тоже не бездействовал и длинным импульсом поразил корабль по левому борту. С десяток пиратов были убиты, множество изранены и обожжены, срезанная мачта рухнула на змеиный нос, подмяв мечущихся врагов.
Но что мог поделать один корабль с огромным флотом? Сразу несколько быстроходных триер вонзили свои носы в неподвижное тело «Солнечного круга». На палубу хлынули волны пиратов. Четкий слаженный механизм боя распался на множество поединков, где верх был явно за пиратами: их было больше, и они были более умелы в скоротечной абордажной схватке. Атланты кто пали, обагряя палубу кровью, кто — их было больше — бросили оружие и подняли вверх руки. Бой продолжался лишь у мачты, где сражались Русий, два его телохранителя-гвардейца и несколько воинов, окруженные доброй сотней врагов. Они бились до тех пор, пока нe разлетелось оружие, пока бластер не расстрелял весь зайас энергии.
— Убейте их! — приказал человек в черном, как и у Русия, плаще — адмирал.
Кривые мечи пиратов скрестились на шее стоявшего рядом с Русием гвардейца. Голова отделилась от туловища и шлепнулась к ногам атланта.
И вдруг Русий почувствовал нарастающий шквал ярости. Огромный, ослепляющий, накатывающийся, словно волна. Подобный тому, что случился с ним, когда он ударил Ария или когда погибла Ариадна. Он вдруг понял, что готов испепелить этих людей. Он вдруг понял, что может сделать это. Глаза атланта превратились в ослепительные солнца. Он заглянул в зрачки замахнувшегося на него мечом пирата, тот рухнул замертво. Страшно засмеявшись, Русий повел глазами вокруг себя, и все, на кого бы ни пал этот взгляд, валились замертво, словно трава, срезанная острой косой. Косой смерти.
Ужас обуял бесстрашных пиратов. С дикими криками бросились они на свои корабли, спешно отваливающие от «Солнечного круга».
Русий опомнился лишь тогда, когда на палубе не осталось ни одного живого человека. Его взгляд, убивший всех не успевших спастись бегством пиратов, не пощадил и воинов-атлантов — двое или трое из них, еще стоявшие на ногах к тому моменту, когда огонь глаз Русия убил первого пирата, тоже были мертвы — и гребцов.
Корабль, чьи борта были пробиты в нескольких местах, тонул.
Русий взглянул на обжигающий диск Солнца и не зажмурился. Его глаза больше не боялись огненной стихии, они сами стали подобны Солнцу — сжигающему и всепоглощающему, но не животворящему. Желтое, обжигающее пламя стихии с черным зрачком Вечности. Глаза ЗВЕРЯ.
Тем временем море поглощало корабль, волны катались уже у самой палубы. Русий поспешил залезть на вершину мачты.
Пираты подбирали барахтающихся в воде, изредка пуская в атланта стрелы с пожеланиями:
— Мы дождемся, атлантическая собака, пока тебя не скроют волны!
Оказавшись в закрепленной на самом верху мачты корзине, Русий сосредоточился и попытался телепатировать: