— Аму, Габу, это жрец Осириса.
Лица юношей остались бесстрастны, как будто Омту не произнес только что имени их заклятого врага.
— Они хранители карты Сета. Они никогда не покинут этой залы.
— А где сама карта?
— Она лежит на столе. Можешь посмотреть на нее.
Взобравшись на сооруженную из какого-то пластика платформу, Гиптий бросил взгляд на стол, коричневая поверхность которого была абсолютно пустой, если не считать небольшой серой капсулы, тускло поблескивающей в центре.
— Это и есть она? — удивился Гиптий.
— Да. Ты по-прежнему хочешь познать ее? Помни, цена этому — жизнь!
Атлант заколебался. Он не считал себя трусом и не верил в неестественность смерти, хотя увиденное им только что разрушало границы естественного. Но ведь то, что неестественно для тебя, может быть естественным для человека другого языка, другой веры, другого мира. Для Нечеловека. Гиптий не мог выглядеть трусом в глазах жреца. Он боялся выглядеть трусом.
— Я хочу посмотреть на нее!
Атлант шагнул вперед и протянул руку.
— Остановись! — закричал Омту. — Я так и знал. Ты скорей расстанешься с жизнью, чем признаешь себя трусом. Глупо! Жрец должен жить ради Бога, а не ради собственного самолюбия.
— Не мешай мне, старик! — заводясь, яростно процедил Гиптий.
— Постой. Раз ты не признаешь разумным этот довод, прислушайся хотя бы к другому. Твоя смерть, а я не сомневаюсь, что тебя не станет, хотя и не уверен, что это будет означать, что ты мертв, приведет к гонениям на поклонников Сета, а мы не желаем этого. Поэтому остановись! Аму!
Не говоря ни слова, юноша взошел на возвышение и возложил руку на капсулу. Лицо его исказилось, тело начало расплываться. Минуло несколько мгновений — и жрец исчез. Гиптий в ужасе отшатнулся. Омту и второй хранитель карты остались бесстрастны.
— Он познал величайшую тайну и заплатил за это. — Слова жреца были сухи. — Теперь он — часть карты.
— Я слышал об этом, но не верил. Теперь я видел это. Это Вечность… — шептали губы атланта.
— Это больше, чем Вечность! — торжественно провозгласил Омту.
— Не играй словами, старик! Кто-то принес сюда эту карту. Кто-то читал ее! Ведь не может же быть иначе!
— Я стар, очень стар, жрец Осириса. Я пережил десятки поколений. Но ни я, ни мой предшественник не читали этой карты. Прочесть ее — удел великих. Это должны быть люди, сильные сердцем, люди, чье сердце не дрогнет пред ужасом мрака. Я не знаю таких людей. Но они были. И они будут. Но это не мы, жрец. Пойдем. Я пришлю тебе помощника, Габу…
Хранитель карты бесстрастно склонил голову.
Миновав две смежные комнаты, они вернулись в святилище. Жрецы, о чем-то перешептывающиеся, при их появлении враждебно затихли.
— Жрец Осириса убедился в силе карты Сета и снимает свое первое требование! — как само собой разумеющееся провозгласил Омту. — Мы готовы выслушать второе.
Хотят услышать второе? Первое едва не стоило Гиптию жизни, но отступать он не собирался!
— Жрецы Сета, я требую, чтобы вы вернулись на землю, к Солнцу!
На этот раз жрецы не выпростали из-под одежд каленых клинков, они лишь придвинулись к атланту, готовые разорвать его руками. Омту преградил им путь.
— Спокойно! Он наш гость. И я поручился, что он уйдет отсюда целым и невредимым. Что ты имеешь в виду под словом земля, жрец Осириса? Мы и так живем на Земле. Что ты подразумеваешь под Солнцем? Но свет, падающий с потолка святилища, — солнечный свет, донесенный сюда светопроводами.
— Я хочу, чтобы вы вернулись к людям. Знание, принесенное вами, сольется с знанием жрецов Осириса и будет служить человеку!
Омту жестко усмехнулся.
— Ты хочешь подчинить нас своей воле. Но мы служим разным идолам, жрец. Ты строишь Разум, замешанный на крови и грязи, хотя и не сознаешься себе в этом. Ты строишь власть, должную возвеличить тебя и тебе подобных, червей, выползших на раскаленную землю. Мы же ждем Человека, нашего повелителя, того, кто прочтет карту. Мы рождены служить лишь ему. Лишь его воля вызовет нас на землю, а до этого мы жители подземелий. Мы черви, роющие ходы под ваши прекрасные дворцы, мы шакалы, таскающие детей, рожденных строить царство безумного зверя…
— Вы упрямые ослы! — не выдержав, заорал Гиптий. — Вы безмозглые идиоты! Вы…
Слова его перекрыл лязг оружия. Совершенно не желая того, Гиптий оскорбил Бога и теперь должен был поплатиться за это. Толпа жрецов бросилась на атланта и тут же отхлынула назад, словно встретив невидимую стену. Двое служителей Сета остались лежать на каменной зелени пола. Омту процедил сквозь стиснутые зубы:
— Ты говорил, что пришел сюда с миром, жрец Солнца. Твой «мир» дорого обошелся нам. Четверо наших братьев уже не увидят прихода великого Бога. Мы отвергаем твои предложения. Ты вправе решить сам, как поступить с братьями, схваченными номархом Келастисом. А теперь покинь наш храм. Нам не о чем больше разговаривать с тобой. — Омту обернулся к жрецам. — Где проводник?
— Ждет у входа, — расцепил зубы один из жрецов, судорожно комкая рукоять кинжала.
— Выведите слугу Осириса из храма. И дайте ему факел. Пусть уйдет с миром.
Но мира не было. Мира не удалось достичь. Снова будут страх и кровь. Солнце будет бороться с мраком. Гиптий процедил:
— Глупцы, объединив наши силы, мы могли бы править миром. Будущее проклянет вас!
— Будущее?! — воскликнул Омту и зашептал. Тихо и скользко, словно ползущая по лабиринту змея: — Ты знаешь будущее? Хочешь, я покажу тебе будущее? Это во власти жрецов Сета.
— Попробуй! — криво усмехнулся Гиптий.
— Так смотри!
Омту разжал кулак, из него вырвался прозрачный зеленый луч, ударившийся в стену над головой атланта и отраженный назад. Пронзая пространство во всех направлениях, луч концентрировал свою сверхъестественную энергию в центре подземной залы — между Гиптием и жрецами. Острые края его оплывали желеобразным туманом, стягивающимся к центру. Внутри стремительно растущего осязаемого облака вихрились течения со смутными, становящимися все более и более отчетливыми фигурами.
— Смотри! — внезапно закричал Омту, и Гиптий увидел.
Пред ним предстал великий Город Солнца. Обожженный, со стекающей со стен краской великолепия. На улицах его бесновались оборванные, окровавленные, безобразные люди. Рушились стены, разевались в безмолвном крике рты насилуемых женщин, корчились в пламени пожаров детские фигурки.
— Смотри!
Гиптий видел, как на стены величественного Дворца Разума лезут тысячи обезумевших от ярости боя людей, как скрещиваются мечи, с треском лопаются головы, потоками хлещет кровь.
— Смотри!
Гиптий увидел массивную фигуру руководящего обороной Дворца Командора.
— Это дело рук вашего хозяина, шедшего вместе с вами и ведшего вас к погибели. Он ускользнет, а вы исчезнете, как будто вас никогда и не было! Смотри!
Облако растворилось, затем в нем появилось другое изображение — Кеельсее, шепчущий в микрофон какие-то слова.
— Смотри! Ваша гибель — дело и его рук, затеявших кровавую игру. Он думает выйти из нее победителем и завладеть миром, но это ему не удастся.
— Смотри!
В клубящемся экране появилось изображение декатера и копошащегося рядом с ним Зрунда.
— Смотри! Сейчас он уничтожит эту дьявольскую машину, а через мгновение его кинжал вонзится в сердце властолюбца Келастиса!
— Смотри!
Облако-прорицатель вдруг распалось яркой вспышкой.
Гиптий невольно зажмурился. Когда он открыл глаза, облака не было. Перед ним стояли лишь жрецы Сета. Омту смотрел на атланта. Глаза его светились.
— Иди, — сказал он. — Ты видел все. Дальнее Будущее не предназначено для твоего убогого Разума. Иди! И не возвращайся, а иначе…
— Я уйду! — воскликнул Гиптий. — Но знайте, я еще вернусь сюда с воинами, и стены мрака рухнут под ударами наших мечей!
Омту блекло улыбнулся.
— Пещеры Сета ждут тебя, жрец Осириса. Они сожрут тебя и твоих воинов. Наши мечи остудят горячие головы, а затем вас убьет страх подземелий.
Один из жрецов принес ярко пылающий факел.
— Вот твой факел, Гиптий. И я желаю тебе большого мужества, чтобы увидеть солнце.