– Здорово живёшь, Людомир? – приветствовал с хмурой улыбкой Гойко гостя.
– Не жалуюсь. А ты как будешь? – спокойным ровным тоном, как будто бы двое знакомых виделись вчера, спросил Людомир.
– Как-как? Сам знаешь, весело здесь живётся. Ты уезжаешь, а я потом думаю, доживу ли я в этом веселье до следующей нашей встречи. Каждый раз ты внезапно появляешься, чтобы внезапно исчезнуть. Хоть бы раз с нами недельку попировал как следует.
– Успеется, Гойко. Может, я с вами и в набег схожу как-нибудь пограбить княжеские суда. А пока ты мне скажи, не видел ли ты на Острове Стипе?
Гойко молчал и буравил взглядом Людомира, который, не замечая нахмуренного лба собеседника, уплетал варёные яйца с пивом.
– Ну так где, Стипе? – уже более нетерпеливым тоном вновь спросил Людомир.
–А зачем он тебе?
–Повидаться надо.
–Тебя князь за ним послал? Я-то слышал, что он учудил в Авиридане.
–Это он тебе рассказал? – активно пережёвывая пищу, продолжал расспрашивать Людомир, на которого внезапно свалился голод и усталость за все проведённые дни в дороге. Видя, что Гойко не очень рад ходу их разговора, Людомир перешёл в наступление:
– Ты помнишь, как твою жену за долги хотели забрать у тебя в рабство? Сколько ты должен был этому ублюдку Лукичу? Пятьдесят серебряных? Сто серебряных? Сколько ты спустил, играя в кости, угощая друзей и шлюх выпивкой? И если бы ты не был моим другом, я бы не стал отдавать твои долги, чтобы спасти от позора твою, как ты говорил, любимую жену. А теперь ты мне отказываешь в помощи.
– Не поминай Ростиславу. Она померла, и пусть её дух уже успокоится.
– Она умерла, потому что не вынесла твоих измен. Вы, когда венчались, клялись в верности, а в итоге я тебя постоянно вытаскивал из притонов, с хозяевами которых ты дрался постоянно.
Гойко, совсем недавно радостный и смеющийся, был сер, как тучи перед ливнем. Его правая ладонь крепко сжимала деревянную кружку с пивом, а левой рукой он скрёб пальцами по столу, словно хотел поранить древесину.
–Извини, я знаю тебе тяжело до сих пор, – немного смягчился Людомир, всё-таки не уязвить своего товарища было его целью, – помоги мне разыскать Стипе. Он мне должен, а я должен своим детям.
– Они в заложниках у князя? – не отрывая глаз от сотен щербинок на столе, проговорил Гойко.
–Да, князь не меняется с годами, – отхлебнул большой глоток пива Людомир.
– Так, ты мне скажешь, где Стипе?
– Стипе… Стипе нигде не может ужиться, он даже здесь мог бы поднять бунт, хотя здесь нет против кого, можно было устроить мятеж, – Гойко задумался на минуту, собираясь с духом и мыслями, чтобы выложить, что он знал, —периодически на Остров заезжает восемь всадников. Их так и называют – Восьмерка. Промышляют они всяким. То ограбят кого-то, а потом на Острове отсиживаются, то, наоборот, сопроводят какого-нибудь богача, куда он хочет, в целости и невредимости. Оружием они владеют хорошо. Кони у них быстрые, что они могут умчать почти от любой погони. Опасные хлопцы. Одни тут с ними поспорили. Их было пятнадцать, и они думали, что возьмут числом. Но они даже оружие не успели достать, как половину из них Восьмёрка уже вырезала. Еще через одно мгновение трупами валялись оставшиеся бедняги, – сделал паузу, чтобы смочить пересохшее горло Гойко.
– А причём тут Восьмёрка? Я тебя про Стипе спросил.
– А при том, что теперь Восьмерка стала Семёркой. Один из их головорезов отбился от них и пьянствовал в одном притоне несколько дней. На его удачу там же пьянствовал уже вдвое дольше к тому времени Стипе. Но было одно маленькое «но». Стипе, ты знаешь, очень нежно относится к блудливым девкам. Он их жалеет, что жизнь пошла у них не так в один прекрасный момент, а этот хер молотил шлюх. Обычно он это делал несильно, и доплачивал за свои желания, а тогда он прям вышел из себя. Перепил сильно и начал охаживать девку, что та выбежала из комнаты и попыталась ускользнуть из трактира. Так этот из Восьмёрки догнал её, повалил и начал своими кулачищами уродовать бедняжке лицо. Пьяный Стипе увидал всё это и набросился на ублюдка. Стипе бил его так сильно, что у того нижняя челюсть вошла в глотку. Из кадыка торчали зубы. Представляешь?
– Я и не такое видал. Я и не такое делал, – тёмные глаза Людомира, как будто ещё сильнее почернели от этих слов.
– Да, о тебе говорили, что ты самый жестокий воин Авиридана.
– Ты знаешь, это было сущей неправдой. Были и более мерзкие сволочи, чем я. Давай пока вернёмся к Стипе, – нечленораздельно говорил Людомир, перейдя теперь на вяленую рыбу, вкусную, но с трудом поддающуюся челюстям.