****
Закончив с миролюбивым жертвоприношением, воины отправились к другому концу деревни, что стояла на дороге к Оленьему городку. Солнце с каждой минутой пекло всё сильнее, а вместе с ним ещё донимали и мошки, лезшие в глаза, уши, нос и рот. Под кольчугами воинов тёплыми струйками неприятно тёк пот. Людомир думал о том, как бы сбросить грязную от пыли, земли и пота одежду и охолонуться в речной воде, смыв с себя накопившуюся усталость. Калмир думал о том же, только ещё видел рядом с собой голой одну девушку, повстречавшуюся и запавшую в душу в Деревне Водяного. Девчушка на вид прожила от силы семнадцать вёсен. Рыжие пышные волосы, мило разбросанные по щекам мелкие веснушки, изумрудные глаза и пышущее молодостью немного полное нежное тело волновало старого воина. Постепенно его всё меньше интересовало задание, ради исполнения которого он и был послан на Остров. Белеса, тем временем, мечтал утопить своё похмелье в холодной воде. У него всё также чугуном звенела голова и сводило желудок. Ему было ещё хуже, чем утром, поскольку теперь он полностью протрезвел, и боль больше не пряталась за выпитым вином и мёдом. Армор, проезжая сквозь деревню, молился про себя, просил, чтобы Великая Мать уберегла его от соблазнов, языческих демонов и помогла усмирить плоть, которая, как и у других дружинников буйно напоминала о себе всё сильнее. Армор в холодной воде видел хотя бы временное облегчение от развратных мыслей, легко проникающими в его праведный мозг.
Пот и мошки были неприятны всадникам, но пчёлы донимали сильней. От них приходилось то и дело отмахиваться, а самое главное жёстко держать лошадей, пугавшихся полосатых насекомых.
– Вот проклятые! – ругался Калмир, – откуда их столько?! Пасеки-то не видно.
– Рядом Кормилец, – немного загадочно отвечал Людомир.
– Кто это?
– Скоро вы всё увидите, – было видно, что Людомир не хотел раскрывать тайну неизвестного существа, и Калмир решил не расспрашивать проводника, понимая, что скоро сам увидит ответ.
Калмир довольно быстро узнал, что хотел. Пасеки в деревни действительно не было. Она была и не нужна селянам, которым мёд доставался не собственным трудом, по крайней мере, сами пасеку они не держали. Пчёлы слетались от защитника деревни и Острова – Кормильца, который неожиданно появился из леска на опушке перед уставшими от быстрой езды на жаре всадниками. Это было невероятное существо, которого воины, кроме Людомира, никогда не видывали и даже не слышали о таковом. Это был гигантский улей, точнее несколько ульев, криво соединённых меж собой, с непропорционально короткими кривыми ножками, которые, казалось, с трудом переносят медовую махину. У существа были и небольшие ручки, словно у маленького ребёнка, но со сморщенной кожей и скрюченными ногтями. Завершало облик неведомого гиганта некрасивое перекосившееся лицо, с одним глазом выше другого, носом сползшим на щёку ближе к правому уху, которое норовило забраться на макушку. Жёлтые глаза Кормильца были едва различимы за спадавшими на них густыми бровями, а изо чуть приоткрытого рта то и дело вылетали пчёлки.
Позже Людомир рассказал свои спутникам историю этого удивительного создания. Она произошла, по легенде, более ста лет назад, когда авиридское княжество только зарождалось и отчаянно пыталось выжить под ударами врагов со всех сторон. Особенно авиридов донимали кочевники патруши, которых потом заменили и ассимилировали паланы. Патруши обычно приходили к концу лета или в начале осени, когда крестьяне собирали урожай, и авиридские амбары начинали ломиться от еды, а кошели наполнялись серебром и золотом. Но однажды патруши пришли весной: то ли зимовка была для них очень тяжёлой, что пищу надо было срочно добывать, то ли в этот раз их больше интересовали рабы.
Патруши осадили приграничный город Соловец, в котором успели укрыться местные крестьяне, проживавшие в близ лежащих селеньях. Авириды не знали, что делать: после зимы запасы еды оскудели, и надо было дождаться, пока князь пойдет на помощь своим подданным, собрав своё войско, состоявшее из дружинников, которые разбрелись по своим владениям на зимовку и только возвращались из уделов. Положение было плачевным. Спустя неделю еда начала кончаться, и защитников города всё более отчётливо ждал голод и мор. Во время вылазок авириды больно жалили патрушей, но сил для снятия осады не было, и в итоге соловецкий воевода собрал городское вече, чтобы решить, что делать: сдаться врагу, выплатив неподъёмную дань, стоять до конца и умирать с голоду, или всем спастись, но путём тёмным.