– Они тоже будут с бодуна с утра. Да с ними и пересечься надо для начала, чтобы подраться. А пока я гулять, – не говоря больше не слова, Людомир встал из-за стола и направился к выходу, тем самым не давая времени кому-то возразить ему или остановить. Спокойно и уверенно он вышел на улицу, жадно ловя прохладный свободный воздух, по которому он скучал, каждый раз, когда уезжал с Острова. Проходя по улице, он не обращал внимания на притоны и распущенно стоявших у них блудниц с домогающимися до них мужчинами. Пока ему хотелось просто прогуляться под ночным небом, освещаемым россыпью звёзд. Отдохнуть от тяжелых мыслей: каждый день он вспоминал своих детей. Сын и дочурка росли в княжеском тереме под надзором стражи озлившегося на него князя. Людомир то верил, то нет, что князь навредит его детям. Всё-таки очень многое связывало их двоих. Людомир однажды прикрыл собой князя от паланской кочевой сабли, которая должна была неминуемо ранить или убить грозного правителя Авиридского княжества.
Князь, когда был помоложе (вообще он был немногим старше Людомира), проявлял в жизни, куда больше горячности. Уже позже, выучивая болезненные уроки жизни, он станет хитрым и расчётливым интриганом, сохраняющим в любой ситуации холодный разум. А тогда, когда они только начинали дружить с Людомиром, горячность князя проявлялась и в битвах, в которых князь бывало неразумно в пылу сражения кидался в атаку на противника, не боясь быть отрезанным от своих или получить шальной удар в людской гуще. Однажды князь почти поплатился за свою неосторожность. С передовым отрядом он вошёл в ближний бой. Когда сам князь вступил в очередную схватку с паланом, сбитым с лошади, тот сумел выбить у него из рук меч. Отбиваясь от сабельных ударов щитом, князь, в итоге, сумел увернуться от размашистого удара, и сбить с ног палана уже остатками щита, потрёпанного разъярёнными кочевниками. Ещё одного мгновения князю хватило, чтобы убить лежачего противника. Однако спустя ещё секунду, князь увидел, как на него на коне несётся ещё один палан. Смерть летела к молодому князю на всех парах. Всё длилось какие-то считанные доли секунды, но как это часто бывает в подобных случаях, время для князя растянулось, одновременно куда-то пропала его сноровка. Прикрываясь жалкими дощечками, которые когда-то были крепим щитом, князь уже и не думал о спасении, как друг перед ним встал верный телохранитель с поднятым над головой щитом, который, в итоге, и оказался расщепленным вражеским клинком. Пробив щит, клинок по касательной полоснул Людомира по руке и груди. Мгновения князю хватило, чтобы поднять близ лежавшую саблю и продолжить драться. Также быстро подоспели и другие княжеские дружинники на защиту своего господина.
Князь запомнил данный случай: его расположение к храброму и решительному Людомиру только укрепилось. Вместе с тем именно с этого момента в княжеском сердце начал расползаться страх, постепенно превративший его в вездесущего, жестокого и твердо держащего власть в своих руках правителя. Спустя ещё несколько лет Людомир поможет князю эту самую власть удержать. После принятия учения Великой Матери, князь начал постепенные гонения на язычников. Такая княжеская политика вызвала недовольство среди языческих кланов, особенно у речных родов, проживавших на Востоке княжества, к которым принадлежал и Людомиров клан —Миндалы. Среди восточных кланов довольно быстро созрел заговор, который было предложено возглавить княжескому телохранителю и полководцу. Восточные язычники даже поговаривали о том, чтобы отделиться от Авиридского княжества и поставить на трон нового государства Людомира. Однако тот доказал свою полную преданность, когда отказал своим же, а после того, как они попытались Людомира убить, чтобы сохранить тайну, а также наказать предателя, коим заговорщики считали Людомира, бежал к князю и сам возглавил поход на изменников.
Князь, с одной стороны, вновь лишний раз убедился в верности Людомира. С другой стороны, планы язычников о возведении на трон нового княжества его приближённого заставили его начать опасаться Людомира.
Эти заслуги перед князем заставляли Людомира верить, что князь не будет отрываться на его детях из-за возникших трудностей в последние годы между ними. Но Людомир также и не чувствовал наверняка, что это была пустая угроза, поэтому решился на опасное путешествие и предательство товарища, чтобы исключить любой риск здоровью и жизни своих детей. Всё-таки после смертей своих любимых они остались самым дорогим в его жизни, да и простой звериный отцовский инстинкт полностью двигал Людомиром.