Однажды на одном из пиров Калинич оскорбил меня несколько раз, начал насмехаться, что меня лишили звания главы городской стражи. Не напрямую злорадствовал надо мной, намеками. Но все всё поняли и подняли меня на смех. Даже князь, который до этого даже себе не позволял обидную шутку кинуть в мой адрес. Вот тут я и решил ему отомстить… через жену. Я подумал, что мне будет доставлять бесконечное удовольствие осознание того, что я трахал его жену, которая, как оказалась почти никогда не подпускала этот жирный кусок мяса к себе. А когда она всё-таки подпустит Калинича к себе и позволит поцеловать, то он будет прикасаться к губам, которые потешили мой черенок. Задуманная месть была животной, но приятной. И духовно, и телесно. Переспать с ней оказалось довольно просто. Она любит красивых и мускулистых мужиков, собирает их. Хочет заполучить самых лучших . А я её постоянно избегал. Как будто не замечал скрытых и откровенных знаков. И её это раздражало, что порой доставляло мне неприятности: она распускала слухи, наговаривала и настраивала людей против меня. Но, в конце концов, я подпустил её к себе и выместил на её худощавой жопке всю злость на Калинича.
Людомир перевёл дыхание и приложился к появившейся ниоткуда чарке с водой. Жажда после грибного настоя мучительно терзала Миндала.
– Но об измене узнали. Служанки видели, как кто-то выпрыгивал из окна Кислены, и помимо того, что рассказали Калиничу, поведали об этом всем своим подругам, после чего весь Авиридан знал, что Калиничу наставила рога жена. Ты сам знаешь, Калмир, какой боярин обидчивый в душе. На людях он и виду не подавал, что его задевают насмешки. А дома он жесточайшим образом избивал Кислену. К своему и, я думаю, княжескому удовольствию.
Получалось, что я поступил нечестно: чтобы насолить своему врагу, я переспал с его женой, которая не была втянута в наши противоречия. А после её начали так дубасить, что стоны и крики разносились по всей округе, где стоял терем Калинича. Чтобы убедиться, что людская молва не врёт, я отправил своего доверенного человека, молодого и ловкого паренька, пробраться на подворье Калинича ночью и послушать, что происходит там. Парень не только всё услышал, но и увидел Кислену в окне. Точнее, как её в живот бил телохранитель Калинича. Жирный хряк был настолько труслив, что боялся подраться даже с тощей бабой. И самое главное, намеренно говорил бить Кислену по телу, чтобы на лице никаких следов не оставалось.
Людомир тяжело дышали смотрел куда-то вдаль. Калмир видел, что рассказ бывшему княжескому любимцу даётся нелегко. Тут слышалась мучительная боль, а кроме того стыд за содеянное.
– Я мог, конечно, закрыть глаза на происходящее, и дать забить Кислену, может быть, до смерти. Но я был с ней. И значит, в какой-то степени она была моей женщиной: я нёс ответственность за её грехи.
У меня тогда в городе осталось немного людей. Князь большинство разослал на задания, из которых не все должны были вернуться. Хотел ослабить меня таким образом. Но и среди тех, что остались были сильные и преданные ребята. И взяв с десяток таких бойцов, я ночью пробрался в терем Калинича. А, если сказать точнее, ворвался. Узнав, что Калинич был вынужден отправить большинство своих воинов из города подавлять крестьянское восстание в своих землях, я сразу же пошёл разбираться с индюком. Он-то, оставшись с десятком вооруженных слуг, надеялся, что будет спокойно спать под надзором городской стражи, чей глава был его другом и должником. Но его ожидания были тщетны. Поставив верного себе человека во главе стражи, князь не сразу озаботился вопросом, насколько он годен для этой службы. В те месяцы в городской страже был настоящий раздрай. Опытные воины были сосланы в дальние крепости, а новые по большей части предпочитали вымогать деньги у купечества и ремесленников. Грабежи и драки особо их не интересовали, да и не умели они с ними справляться.
Уголки рта Людомира чуть приподнялись. Хоть и было много постыдного в его жизни, тем, о чём он рассказывал, Людомир по-настоящему гордился. Калмир это отчётливо видел по блеску в его миндалевидных южных глазах, которые ветер всё норовил укрыть от взора Калмира непослушными абиситскими кудрями.
– Ну так вот. Двое моих воинов перебрались через забор Калиничевского терема и, оглушив охранников, открыли нам ворота. Мы вошли во двор, тихо обошли дом, попутно вырубив ещё нескольких телохранителей боярина. Осталось только попасть в сам терем, в котором были Калинич, Кислена и не отходивший от него верзила Бар. Здоровое, невероятно физически сильное, но тупое существо. Он с трудом разговаривал, так мал был его жалкий мозг. Бар был выдрессирован лишь исполнять подлые приказы своего хозяина.