– Ты спрятал её здесь, на Остове? – вдруг оборвал Людомира Калмир, которого окончательно отпустило действие грибного настоя. Он начал многое для себя открывать, додумывать из историй, что ему пришлось услышать в этом путешествии, и слухов, услышанных в Авиридане.
– Не задавай много вопросов, если не хочешь услышать ложь, – парировал Людомир, – Кислена не имеет к нашей с тобой заварушке отношения. Нам с тобой она не помешает, и не поможет.
– Ладно, Людомир. Я понял, что ты увёз Кислену, потому что чувствовал ответственность за её падение. Ты всегда был отчаянным воином, хоть избить Калинича было слишком дерзким даже для тебя, – Калмир перевёл дыхание. Он немного запинался, подбирал слова. Не хотел, чтобы его речь ранила раздражённое сердце Миндала, – Что я никак не могу взять в толк, так это почему ты рискнул своими детьми? Я знал редких людей, которым было всё равно на своих отпрысков, и они, как правило, были закоренелыми ублюдками, почище нас с тобой. Почему же ты поставил их под удар?
Людомир и Калмир посмотрели друг другу в глаза. В воздухе застыла звенящая тишина, которая, казалось, вот-вот разорвёт барабанные перепонки обоих.
– Я.., – медленно и тихо, немного запинаясь, начал Людомир, —Понимаешь, я столько раз видел, как князь навязывал свою волю другим людям. Причём делал это подло и зло. Брал в заложники детей или родственников тех, в ком он сомневался. А сомневался он во всех. Или грозил отобрать земли и всё нажитое добро. Он всегда знал, за что можно зацепить человека, и это работало со всеми, – Людомир опустил взор в землю, скрестив свои длинные тонкие пальцы, смолкнув на миг, а затем продолжил, – но я не хотел, чтобы князь, чувствовал, что он может сломать любого, что его угрозы страшны и сгибают волю каждого. Я желал показать ему, что остались ещё люди, которых ему не сломить, которые готовы идти до конца и не побоятся заплатить большую цену за правду, – легкий прищур укрывал глаза Людомира, это была тяжёлая исповедь для него, такие воины, как он редко делились тем, что лежало на сердце.
– Да, это был смелый поступок. Князя ты позлил, я бы даже сказал, ты ему в лицо плюнул, да не просто, а как?! Главного приближённого избил до полусмерти, отымел его сестру и помог ей сбежать. Ноги ты вытер о кафтан княжеский. Но сейчас я скажу тебе прямо, Людомир, – осторожность Калмира куда-то улетучилась: то ли он услышал браваду в словах язычника, то ли упрёк в свою и многих других людей сторону, – Наверное, ты был единственным, кто мог так поступить. У любого, кроме тебя детишки сразу оказались бы придушены, или ещё что плохое с ними произошло бы, а ты – ты был когда-то ближайшим другом князя, ты не раз спасал его жизнь, много чего для него сделал, и он это помнил. Видимо, совесть у князя ещё не совсем пропала, и он не посмел тронуть твоих детей, не посмел и тебя на дыбу поднять. И ты, я думаю, знал это. Потому и рискнул пойти на такой шаг.
Людомир лишь ухмыльнулся на тираду Калмира. Он вновь был спокоен.
– Может, ты и прав, Калмир. Легенды о моей храбрости преувеличены. Но правда в том, что я ослушался князя, и был отправлен в изгнание с обязательством выполнить любое поручение князя, когда придёт время. И сейчас я пытаюсь разрубить узел из нитей, ведущих в моё прошлое, и увезти своих детей подальше от проклятого Авиридана.
Двое мужчин пристально смотрели друг на друга. Они окончательно поняли друг друга, душа одного из которых была тайной столько лет для всех окружающих, а второй просто старался не выделяться всю свою жизнь и всего лишь исполнять долг, даже когда не очень-то и хотелось.
– У нас с тобой, Калмир, ещё вся ночь впереди. А мне кажется, ты хотел погулять на славу, – засмеялся Людомир.
****
По мере того, как ночь становилась всё темнее, а Луна со звёздами светили ярче, разврат, пьянство, веселье и разгул становились жестче и разнузданнее. Некоторые мужчины уже лежали пьяными у трактиров, из окон которых вылетала посуда, мебель и уже не похожие на людей существа. Мужчины целовали женщин, те целовали других женщин. Легенды об Острове раскрывались во всей красе, хотя Калмира уже не удивляла та свобода вперемешку с пороком, о которой ходили легенды.
Калмира всё это до сих пор стесняло. После смерти жены у него было немного женщин, по большей части они сами его находили, чтобы провести ночь. Сам он не решался. Почему-то стыдился.
– Не робей, Калмир. Бери любую, можешь даже взять тех двух тёмненьких, что вот-вот оставят друг друга без языка, – показал Людомир на двух обнимающихся девиц, чьи тела едва были прикрыты тонкими полупрозрачными накидками, – у них вроде нет мужика. Я это говорю, потому что тут надо быть осторожным. Можно поссориться с кем-то подвыпившим и получить нож в бок, хотя можешь его безнаказанно убить первым. Судов здесь нет. Только месть.