– Ах ты тварь, – выхватил меч Армор и ринулся на Белесу, норовя ударить того с размаху клинком. Белеса увернулся и отскочил на несколько шагов, от замешкавшегося Армора держа руку за поясом, где был метательный нож, в любую секунду готовый вонзиться в фанатика.
Очнувшийся от тяжелой и липкой вечерней дрёмы Алехно тяжело поднялся и побежал разнимать двух задир.
– Успокоитесь! – отпихивал своими мощными руками Алехно поссорившихся. Что вы опять тут устроили? Погибнем от собственных рук, а не от рук язычников, которые захотят помешать осуществить праведный суд?
– Эта гнида клевещет на служителей Святой Церкви, – не унимался Армор, разбрызгивая слюной на несколько саженей от себя.
– Я клевещу?! Да мне шлюха из кабак это рассказала. Этот поп к ней захаживал. Любил розгами пороть бедолагу, – расхохотался Белеса, скорчив смешную морду.
– Я убью тебя, выродок языческий, – вновь кинулся Армор на Белесу, но его так сильно оттолкнул Алехно, что Армор упал на спину, выронив меч.
– Ты тоже прекращай зубы скалить! Тебе бы лишь бы шутки отмачивать, хотя уже не до смеху. С каким-то уродом едем, который землю может передвигать, – пробасил гигант.
– Ну ты-то что защищаешь этого свихнувшегося? Сам же слышал про попа от той же девки, что и я, – лишь пожал худощавыми плечами Белеса.
Калмир, пока его воины бранились, осматривал островок, медленно рассекавший плотную завесу тумана, словно сотканного из хлопка. Довольно быстро объехав его на коне, он обнаружил, что паром словно был перекрестием двух параллельных брусков земли еще с двумя такими же. В образуемых прямых углах была либо суша, либо смертоносные отверстия, о которых предупреждал Людомир. Никакой живности, кроме мерзких сороконожек, кормивших чёрных дроздов, изредка нарушавших тишину, повисшую во влажном воздухе, Калмир не заметил. Завершив свой короткий объезд территории, Калмир направился обратно на полянку к своим путникам, где Белеса и Армор сидели поодаль друг от дружки, Алехно вновь устроился покемарить, а Людомир впервые за весь их совместный путь с неким подобием улыбки стоял у края парома.
Терзаемый любопытством о том, что ждёт воинов на Острове, Калмир, который завидовал способности Алехно мгновенно засыпать в любых условиях, слез с коня и зашагал к Паромщику, скалившемуся куда-то сквозь туман.
– Как тебя зовут?
В ответ было только молчания и немного слюны, падающей на землю из пасти урода.
– Ты умеешь говорить? – Калмир пристально вглядывался в продолжающего игнорировать его Паромщика, и уже собрался уходить, как тот вдруг резко пролаял:
– Да.
–Так как же тебя зовут? – содрогнулся от резкого ответа Калмир.
– Народ кличет Паромщиком, – выдавал фразы обрывками кинокефал.
– А настоящее имя?
Паромщик внезапно повернулся и уставился на Калмира, у которого от взгляда необычного собеседника побежали мурашки по спине.
– Ладно. Расскажешь хотя бы, что нас ждёт на Острове?
– Хехехехе. Что ждёт? Жизнь Вас ждёт. Настоящая и весёлая. Так, как на Острове, нигде я не смеялся, – словно заливался кашлем Паромщик.
– Что ты имеешь в виду? Что же оттуда люди не возвращаются? Со смеху умирают? – послышались нотки раздражения в голосе Калмира.
– Не, браток. Если умирают, то от клинка или стрелы, как и на вашем берегу. Не возвращаются же, потому что не хотят.
– Не хотят? Почему? – нахмурив брови, с удивлением в голосе и на лице приблизился Калмир к Паромщику.
– Воздух приятнее, чем у вас в княжестве.
– А ты этот воздух хоть раз вдохнул?
– Вдохнул, не один раз вдохнул.
– И чем же он не понравился?
– Дерьмом собачьим повсюду воняет, – вновь залился полукашлем-полусмехом Паромщик.
Калмир немного отошёл от Паромщика и присел у небольшой ивки, грустно опустившей свои ветви. Калмиру было тревожно: он давно уже командовал княжескими отрядами, и люди говорили про него разное. Одни считали его трусом, за то, что он не бросал людей в необдуманные атаки, другие, которых было меньшинство, наоборот, хвалили за мудрость и желание сберечь воинов, которые и так часто гибли в походах за рабами, серебром и золотом. Калмир, чей опыт прорезался морщинами на его красивом лице, не боялся смерти: его жена умерла от холеры, две маленькие дочери родились мёртвыми, одного маленького сынишку отняла скарлатина, а другого, красивого статного отрока убили кочевники, которые пришли грабить авиридские селения. Но от этого старый воин не обозлился, его сердце не занимала жажда мести – он устал от смерти и старался, как можно меньше лить кровь. Хотел, чтобы из этой поездки вернулись все, даже Людомир, которого князь возненавидел и отправил на Остров, надеясь, что тот сгинет.