Вероятно, один из этих движущих механизмов культуры в конце концов оказался сильнее и разрушил ее, однако этот аспект мы затрагивать сейчас не будем. Единственное, что нам нужно знать, — это то, что исландский народ все еще жив и мы в состоянии обдумывать такие проблемы.
Мани благодарит историка за выступление, поворачивается к проектору и вставляет новый слайд.
ПРИЗНАКИ СИСТЕМНОГО РАСПАДА ОБЩЕСТВА:
• прекращают действовать системы централизованного управления, в частности государственной власти;
• исчезают традиционные правящие классы, например знать, духовенство, чиновники;
• разрушается централизованная экономическая система;
• исход людей из городов в сельскую местность, сокращение численности населения.
Координационная группа по усилению самодостаточности исландского народного хозяйства при правительстве Исландии
— Такое развитие событий может занять долгое время, часто почти целый век, — поясняет Мани. — Но это то, что нас ждет, если мы ничего не предпримем. У нас есть три пути.
Он показывает следующий слайд.
1. Регресс и упрощение. В результате катастроф общества меняются таким образом, что сложноорганизованные метапопуляции распадаются и снова превращаются в простые, примитивно организованные и рассеянные сообщества.
— Это признак так называемых темных веков, — говорит он, широко улыбаясь. — Цивилизация впадает в спячку и сохраняется лишь слабым отголоском в эпических песнях о героях и сказаниях об ушедшем золотом веке.
2. Слияние и поглощение. Большинство обществ вливаются в более крупные, динамичные и сильные цивилизации и становятся их частью.
— До недавнего времени это была судьба большинства цивилизаций Нового времени, которые влились в западную цивилизацию. И наконец, третий путь, он прост.
3. Вымирание. Все члены обществ умирают.
— Вот, пожалуйста, — заключает Мани с довольным видом. — Таковы перспективы развития данной ситуации. Второй путь для нас нереален, поскольку контакта с другими обществами нет. Остаются первый и третий — регресс и упрощение или вымирание.
Темные века или смерть.
Существительное «общество» в этом ужасном списке упоминается во множественном числе, словно общества распадаются чуть ли не каждый день или один и тот же апокалиптический сценарий реализуется одновременно в нескольких местах.
— Но мы сидим здесь, — говорит Хьяльти, — и значит, ничего из этого еще не началось. А государство (то есть вы, элита) обсуждает, что будет дальше.
— Потребовалось всего лишь два месяца, чтобы централизованная экономическая система развалилась. Крона быстро обесценилась, и население полагается на бартер, а не на товарно-денежные отношения. Всем ясно, что для экономики этого недостаточно. Общество уже начало распадаться, люди объединяются в примитивные группы, основанные на родовых связях, дружбе, соседстве или общих интересах. Нам нужно вмешаться, если мы не хотим, чтобы в стране наступила новая эпоха Стурлунгов[7].
— Так уж и эпоха Стурлунгов? Может, перейдем ближе к теме?
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что мы образованный, просвещенный и цивилизованный народ. Живем в хорошо построенных и отапливаемых домах, у нас есть законы и суды. Мы катаемся на лыжах, совершаем конфирмацию своих детей и печем пиццу из полбяной муки по пятницам.
— А как пицца из полбяной муки должна предотвратить распад общества? Это все… так сюрреалистично.
— Почему ты пригласила в эту кунсткамеру именно меня? — спрашивает Хьяльти, пока Элин с таинственным видом закрывает двери своего кабинета.
— Я только мешала вам и этим вашим спекуляциям о конце света. Интересно ведь получилось?
Она с улыбкой открывает шкафчик, достает из него небольшую пачку и маняще размахивает ею.
— Хочешь кофе?
Хьяльти потерял дар речи.
Пока Элин мелет зерна, насыпает кофе во френч-пресс и заливает кипятком, кабинет наполняется ароматом. Этот запах прежних будней, былого утра понедельника с чашкой кофе и пролистыванием иностранных новостных сайтов, тронул больную струну его души.
— Тебе с молоком? — спрашивает она, наливая кофе.
Хьяльти трясет головой, подносит чашку к губам и делает глоток; мягкий и горячий кофе пробуждает в нем свет, не горевший уже несколько месяцев.
7
Период внутренней борьбы в Исландии XIII в., считается одним из самых жестоких и кровавых периодов в истории страны.