Как раз в такой командировке я и познакомилась с Миланом. Он был серб по происхождению. Во время войны на Балканах еще в 90-х оказался в Штатах. Выучился на журналиста и работал на CBS.
Мы познакомились в Сомали, во время перестрелки в Могадишо (столица Сомали). Он и его оператор снимали бой из номера гостиницы, а я улеглась со своим фотоаппаратом на полу балкона прямо над ними.
Я заметила, что стрелки в здании напротив поменяли позиции и могли попасть в ребят и крикнула им об этом. Стоило им уползти в сторону, как в это самое место попала граната. Взрывом меня подкинуло и понесло внутрь моего номера, но в результате все остались живы и вечером отходили от всех потрясений в здании почти полностью эвакуированного американского посольства.
Милан был очень мил и внимателен. Он рассказывал сотни историй, все хохотали от души, а к ночи, когда я уже засобиралась уходить, он остановил меня у входа и сказал, что попросил у консула разрешения, чтобы я могла остаться с ними.
-Твоя гостиница в руинах. Идти все равно некуда.
-Америка предоставляет убежище австралийцам? - усмехнулась я.
А он обнял меня и сказал что-то на своем языке.
Так начался наш военно-полевой роман.
Через две недели мне нужно было возвращаться в Сидней, а Милану в Штаты. Мы довольно романтично попрощались в аэропорту и каждый улетел в свою сторону.
А через месяц в наш офис в Сиднее для меня доставили огромный букет цветов с карточкой, на которой было написано, что-то непонятное.
-Это какой-то европейский язык,- предположил один из моих коллег.
-Нет! Это арабский,- сказал другой.
-Дубина, арабы пишут не буквами, а вязью, и с право налево!
Споры по поводу карточки продолжались почти до вечера. И когда я уже спустилась вниз, чтобы ехать домой, в широком фоей нашего здания у стеклянной двери-вертушки я вдруг увидела Милана.
-Угадала? - спросил он вместо приветствия.
-Ты о записке?
Он кивнул. Я покачала головой.
-Даже в мыслях не было...
Он обнял меня, привлек к себе и сказал:
-Так и знал! Очевидного ты не замечаешь. Это же я сказал тебя тогда, в Магадишо.
-Ты не сказал, что это значит... - ответила я поднимая брови.
-Это значит "хочу быть только с тобой"...
Оказалось, что по возвращению в Штаты он кинулся к своему начальству уговаривая перевести его в качестве собственного корреспондента канала в Сидней.
В CBS этому долго сопротивлялись, потому что Милан был нужен не в такой дали, как Австралия, где, по большому счету, мало что происходит, а поближе к жизни. Но он пошел на хитрость и боссы, побоявшись потерять его вообще, согласились.
Так он приехал на наш зеленый континент с намерением взять меня в жены.
Но оказалось, что поменять место работы и даже страну было проще, чем убедить меня пойти под венец.
В браки я не верила. Откровенно говоря, и сейчас не верю, но сейчас все немного по-другому и со временем я расскажу, в чем разница.
Мы просто жили вместе. Были счастливы, на сколько это было возможно и, что называется, строили отношения.
Правда, это строительство время от времени прерывалось моими отъездами, то на месяц, то на два.
По началу Милан относился к этому терпимо. Конечно, он переживал и волновался за меня, говорил, что стоит мне все же переквалифицироваться на что-то мирное. Но все равно не удерживал, когда я с горящими глазами собирала сумку, чтобы отбыть на какую-то очередную войну.
Но через два года, ему это стало надоедать.
-Я бы понял, если бы твоей целью был Пулицер (Пулицеровская премия - ежегодная награда в области журналистики, вручается публицистам, журналистам, фотографам и операторам новостей. Своего рода, Оскар в новостийной и публицистической области). Но тебе это надо просто так, ради спортивного интереса... Ты бросаешь все: дом, свою жизнь, меня, в конце концов, и несешься в пекло...
Я вздохнула. За все время, что мы прожили вместе, Милан так и не понял, что, я думала, это и есть моя жизнь. И он тут совершенно не при чем.
В мою последнюю африканскую поездку он проводить меня не поехал. Укатил на работу чуть свет, чтобы не видеть, как я буду уезжать в аэропорт.
Я понимала это. Но какая-то сила гнала меня вперед, как будто от этого зависела вся моя жизнь.
За две недели мы ни разу не говорили с ним по телефону или через скайп. Только отправляли e mail и SMS скорее, чтобы убедиться, что и он и я живы и здоровы. Но не более.
Так что последнее письмо, пришедшее с последним выстрелом, заставило меня подняться с места и собраться домой. Как бы там не было, мы оба заслужили попытки разобраться в ситуации.