– И сколько вы так уже насосали? – спросил я.
Перескоков затравленно на меня посмотрел и буркнул:
– Зови брата завтракать. Он добрее.
Я вернулся в спальню, но Стаса там не было. И тут же я услыхал шум и гам со стороны прихожей. Я заглянул в гостиную, в ту самую, из которой продюсер вчера выпрыгнул, и увидел Стаса, пятящегося от целой оравы журналистов с камерами.
– Скажите, сколько вам лет?! Это правда, что вы внебрачные отпрыски президента?! Вы – близнецы? Ваши ближайшие планы?! Какой вы ориентации?! Так все-таки «кто кого»? – кричали они наперебой. – Кто придумал девиз «Энурез против армии»?
– Это придумали задолго до нас, – пролепетал Стас, обернулся и беспомощно посмотрел на меня. Уж не знаю, чего он так растерялся, но было ясно, что его надо спасать. Я метнулся обратно на кухню, схватил со стола джин, плеснул немного Перескокову на халат, чтоб ему не обидно было, и побежал к брату на выручку.
– Куда-а?.. – плаксиво крикнул мне вдогонку продюсер, но я уже был в гостиной. Замахнувшись бутылкой как гранатой, я заорал:
– А ну, пошли вон! Убирайтесь!
В прихожей началась давка. Продолжая выкрикивать вопросы, толпа папарацци стала медленно выдавливаться через узкий тамбур за дверь. Когда исчез последний, Стас, бормоча: «Ноу комментс, ноу комментс», – захлопнул ее. Стало тихо как в бункере. Не соврал хозяин про звукоизоляцию.
– Так вот как она приходит, эта пресловутая слава, – многозначительно сказал Стас. – Помнишь, мы книжку читали, как ее там? «Огрызки хлеба»?.. Нет... «Обломки неба»?.. Короче, что-то такое. Про «Битлз». С ними было примерно так же. Встали утром, голова гудит, а пресса беснуется. А что вчера делали, что творили?.. Ничего не помнят.
– Они-то хоть петь умели, – прервал я его.
– Так ведь и шоу-бизнес на месте не стоит, – парировал он.
– Ты лучше скажи, на кой нам все это? Нам Леокадию искать надо, а эти уроды нам теперь проходу не дадут. Всюду будут лезть с камерами и вопросами мучить.
– Ты что, забыл гениальный план Перескокова? – возмутился Стас. – Именно благодаря славе мы и привлечем ее внимание.
– Так-то оно так... – сказал я, царапая подбородок. – Но что-то не нравится мне все это...
– А мне – нормально, – заявил Стас. – Мы, кстати, завтракать все-таки будем?
– Пойдем, пойдем, – кивнул я, – Перескоков тебя заждался.
Не успели мы поесть, как в продюсерские апартаменты ворвалась Клавдия Самогудова.
– Внимание! – с порога объявила она. – Вечером вылетаем на гастроли! Шумиху уже подняли, пиар-кампанию закрутили, рекламу пустили по всем СМИ. А наступать начнем, – она революционно взмахнула кулаком, – из провинции! С самых окраин! С Владика!
– Но мы же еще не репетировали! – испугался Стас.
– Еще чего не хватало! – сделала большие глаза примадонна. – Пусть самодеятельность репетирует. У нас уже весь материал готов, а к вечеру будут записаны фонограммы. Вам нужно будет только прыгать и открывать рот, короче – делать шоу. Вас в самолете за десять минут всему мой Лелик обучит, он у меня мастер!
Я вспомнил вчерашние разговоры и сказал:
– Лично я мочиться перед всеми не стану.
Несколько секунду длилось тяжелое молчание. Потом Самогудова махнула рукой и примирительно сказала:
– Ну ладно... Звездам капризы положены. Обсудили мы это... Наймем дублеров, что же делать. Ну, может, еще девочки с подтанцовки помогут...
– Вы, конечно, понимаете, насколько мне трудно в этом признаться, – встрял Перескоков, – но лично мне понравилась идея коллеги Шпулькина...
– Ну да... – задумчиво кивнула ему примадонна.
– Что за идея? – спросил Стас.
– Не важно! – встрепенулась прима. – Это все потом! А сейчас – работать! – Она хлопнула о стол пачкой листов: – Вот тексты, выбирайте.
Мы со Стасом взяли по бумажке, я стал читать, и у меня глаза полезли на лоб. Это была длиннющая песня, но мне хватило первого куплета:
Я поднял мрачный взгляд на примадонну, и она, поймав его, затараторила:
– Это такая тяжелая роковая баллада в стиле Хрипелова. А припев – народный, пипл схавает!
Я прочитал припев. Он действительно был знаком мне с начальной школы:
— Я уже слышала фонограмму! – сообщила Самогудова с воодушевлением – там в припеве после каждый строчки такой крутой хардовый риф! И она прорычала:
Я глянул на Стаса. Вид у него был перепуганный.
– Костя, – сказал он. – Это кошмар. Послушай: