— Родители живут в своих детях, — говорила бабушка, стараясь укрепить мою уверенность в себе. — Твоя мать всегда будет в тебе. Она даст тебе сил, куда бы ты ни направилась.
А когда мы шли с утра к морю и встречали на обычном месте Ми Чжа, бабушка старалась утешить двух осиротевших девочек еще одной известной поговоркой.
— Океан лучше родной матери, — говорила она. — Океан существует вечно.
2008: ДЕНЬ ВТОРОЙ
На следующее утро после встречи с тем семейством на берегу Ён Сук поднимается рано. Ночью она почти не спала: лежала в темноте и не переставая думала об этой иностранке, о ее муже и детях. Ён Сук вспоминала все слухи о Ми Чжа, какие только доходили до нее за много лет: говорили, что та живет в Америке в собственном особняке, водит машину и присылает деньги в свой район деревни. Но ходили и другие слухи: что у нее маленькая продуктовая лавка в Лос-Анджелесе, что она живет в квартирке и страдает от одиночества, поскольку слишком стара, чтобы выучить язык. После встречи с семьей Ми Чжа Ён Сук уже не знает, чему верить.
Она идет в кухню, греет воду, размешивает в ней мандариновый джем и медленно пьет терпкое цитрусовое питье. Спустившись в огород, Ён Сук собирает шнитт-лук и чеснок, чтобы добавить в утреннюю похлебку из мелких крабов. Потом возвращается к себе, одевается, убирает постель и завтракает. Солнце еще не встало.
Когда она была девчонкой, хэнё официально выходили в отставку в пятьдесят пять. Но тем из них, кто сохранил здоровье, дома сидеть не хотелось, и они по-прежнему ходили в кооператив, просто работали на берегу. С тех пор многое изменилось. Когда Ён Сук завтракает в большом доме с семьей внука, то часто заявляет: «Мне тоскливо дома, схожу-ка к морю». На самом деле она хочет сказать, что ей скучно сидеть с младшими правнуками. Да, стоило бы порадоваться возможности повозиться с малышами — с собственными детьми и даже внуками так не получалось, — но от правнуков не дождешься историй, они не станут с ней шутить или поддразнивать ее. А работу в поле Ён Сук никогда особо и не любила (правнуки сказали бы, «это не ее фишка»): вечно стой внаклонку — то посадка, то прополка, то окучивание, то сбор урожая. Ей больше нравится жить в гармонии с природой — с ветром, приливом и луной.
Ён Сук может делать, что хочет, потому что она финансово независима. Никто никогда за нее не платил и не будет. Своим банком она считает море. Даже не будь у нее чеков и кредитных карт, она смогла бы заработать деньги под водой. Ныряя, она всегда чувствует себя здоровой, словно море ее лечит. Когда в жизни у нее случались проблемы, она обычно шла нырять. Конечно, это опасно, но каждый день что-то тянет ее в море. Даже если тело не под водой, там душа Ён Сук.
— Я слышу зов океана, — заявляет она внуку сегодня утром, и тот не собирается с ней спорить. В этом доме никто ей не перечит. Даже через много лет после того возраста, в котором полагалось бы уйти в отставку, Ён Сук оставалась одной из лучших хэнё. Ни у кого не было такого опыта, такого знания приливов, течений и больших волн, никто так хорошо не находил гнезда осьминогов, не умел так надолго задерживать дыхание. Даже странно: теперь хэнё, наоборот, обычно старше пятидесяти пяти. Говорят, что лет через двадцать ныряльщиц вообще не останется.
Уши у Ён Сук всегда болят, в них всегда стоит звон — столько лет на них давила вода. Голова у нее кружится и болит, старуху вечно подташнивает, будто она на палубе лодки, которую качает на волнах. Иногда у Ён Сук немеет правая сторона лица. Бедра ноют от грузил, которые она стала носить на поясе, когда начала нырять в гидрокостюме, — всплывая, приходится прилагать изрядные усилия. А кроме грузил, плывя к лодке или к берегу, она часто волочет в сетке килограммов тридцать улова, и его потом надо вытаскивать на сушу и нести в бульток. И все же… беспощадное море тянет ее к себе.
Идя к берегу, Ён Сук видит остатки старого каменного бультока и купальных загородок. Теперь молодежь ходит туда встречаться тайком, слушать музыку и курить сигареты. До чего бессмысленно. Она сворачивает налево и вместе с другими старухами входит в новый бульток. Там отдельные душевые кабинки, раздевалки, кондиционер, печка и огромная ванна — в нее влезет как минимум дюжина женщин, и можно одновременно согреться и смыть с себя соленую воду. Очага тут нет, но есть крыша и обогреватели — можно их достать, если надо. Все эти удобства и медицинское обслуживание ныряльщицам предоставляют в благодарность от государства за их работу.