- Что молчишь? Может быть, не понимаешь, о чем я? - зловеще и не повышая голоса, спросил министр.
- Понимаю, господин министр, - с трудом выдавил из себя бледный гаишник. - Дело пока еще не сделано до конца, господин министр. Не хотелось вас зря беспокоить. Цыплят, как говорится, по осени считают. А чтоб не доложить - этого и в мыслях не было, господин министр.
- Почем отдаешь? - перебил министр лепет гаишника.
- За четверть! - по-военному кратко отрапортовал гаишник сущую правду, потому как лгать было бессмысленно.
"На свалках мы раздали за треть, грамотно работает, не жадничает", - подумал министр и спросил:
- Сколько всего реальных?
Гаишник и на этот раз побоялся солгать и честно ответил:
- Шестьсот тысяч, господин министр.
Министр открыл ежедневник и сделал запись: "2 млн. - 0,6 млн. = 1,4 млн.". Довольно ухмыльнулся. Затем оглядел склоненную в поклоне фигуру главного гаишника.
- Начинай раздавать гуманитарку строго по очереди, - суровым голосом приказал он, внимательно следя за реакцией подчиненного. - Раздавай как положено, но не торопись, - подчеркнул министр. - А списки тем временем добей до двух миллионов и кончай на этом. Маневр понятен?
Гаишник кивнул в ответ, но министр усомнился в том, что подчинен-ный до конца его понял; момент был тонкий, и он решил еще раз заострить на нем внимание.
- Списки должны быть сверстаны раньше, чем кончится гуманитарка. Уяснил смысл? И никак иначе. Иначе спугнешь народ.
- Я все понял, господин министр, - уверил министра гаишник.
- И не больше двух миллионов, а то лопнешь. Или я тебя сам лопну.
Гаишник закивал податливой головой и перебросил крокодиловую папку из одной руки в другую, подготавливаясь к очень опасному вопросу.
- Извините, господин министр, а когда кончатся покрышки, - процедил он и замер в ожидании.
- Общественным мнением заинтересовался? А не поздно? - недобро усмехнулся министр. - Что же ты не подумал об этом, когда начинал? Теперь испугался, что народ тебя на дыбу поднимет?
Гаишник не шелохнулся. На лбу у него выступила испарина: он не представлял себе, что такое дыба, но догадывался, что это что-то совсем нехорошее.
- Европейцы должны еще прислать, раз у нас будет два миллиона пострадавших водителей, - пояснил министр. - На сегодня этой информации тебе достаточно.
- Это уже точно известно, господин министр? - с преждевременным облегчением уточнил гаишник.
- Ты что, совсем дурак? Мне тебя учить? - рассердился министр.
Он оглядел гаишника и решил, что придется учить, иначе наломает дров.
Министр был хитер и способен на весьма тонкие комбинации. В общении с подчиненными он порой позволял себе высказываться замысловато и в такие минуты наслаждался растерянностью собеседника. Вот и сейчас он не смог отказать себе в этом удовольствии.
- Слушай меня внимательно и напряги мозги для усвоения абстрактного, - начал он. - Берешь волнующую народ проблемную неопределенность и умозрительно соединяешь ее с надеждой этого народа на положительное разрешение этой самой неопределенности. Получается прочная конструкция из двух взаимосвязанных элементов: неопределенность порождает надежду и далее надежда постоянно подпитывается неопределенностью.
Министр смочил горло минералкой и продолжил:
- Изюминка данной конструкции заключается в том, что народ страшится неблагоприятного разрешения неопределенности и, как следствие, потери надежды и поэтому готов долгое время оставаться в неведении относительно этой самой неопределенности. Диалектика! Единство и борьба противоположностей, так сказать... И психология... Такая конструкция позволяет удерживать проблему в спокойном состоянии сколь угодно долго при минимальных затратах. Главное, чтобы совокупная масса надежды народа не сокращалась. Для этого надо периодически обновлять восприятие неопределенности носителем надежды, то есть народом. Каким образом? Ответ не лежит не поверхности, но есть. А именно: путем дополнения ранее объявленных причин образования неопределенности вновь открывшимися причинами и демонстрации тем самым как бы положительной динамики, обещающей в будущем благоприятный исход.
Министр взглянул на растерянную физиономию гаишника, понял, что переборщил, и решил, что надо закругляться.
- Для усвоения сказанного самый общий тебе, классический пример упомянутой конструкции - предполагаемое улучшение жизни народа. Идеальный симбиоз проблемной неопределенности и надежды на ее положительное разрешение. Несмотря на бесконечную пролонгацию неопределенности, градус надежды народа удается поддерживать на высоком уровне путем постоянного и массированного информирования этого народа о все новых и новых обстоятельствах - причинах неопределенности. То есть - разжевываю специально для тебя - виновниках херовой жизни. Это как раз то, о чем я тебе говорил. Понял что-нибудь?
- Понял, понял, господин министр, все понял, - затараторил обескураженный гаишник.
Но министр прекрасно знал, что гаишник не понял ничего.
- Короче говоря, забудь все, что я тебе только что рассказал. Самая подходящая в твоих обстоятельствах фраза - "европейцы обещали". Запомнил? Европейцы - обещали! Этого достаточно. Тут тебе и неопределенность, и надежда. И будущий надежный громоотвод, между прочим. Средство, так сказать, от дыбы. В общем, доброкачественный двухкомпонентный шампунь для промывки мозгов. Его возьмешь за основу. И никаких точных сроков, ни в коем случае!
Убедившись по выражению лица гаишника, что до него дошли его последние слова, министр достал из стола калькулятор: предстояла ответственная работа. Сосредоточившись, он набрал число десять тысяч. Подумал немного и уменьшил стоимость покрышки до восьми. Затем, имея в виду, что дырявые покрышки уходят за четверть, но по две штуки, разделил стоимость на четыре и умножил на два. "Это с одного водилы, а их у нас - как грязи", - улыбнулся он и с удовольствием умножил получившееся число на миллион четыреста тысяч. Снова задумался ненадолго, глядя на замершего в ожидании гаишника, и поделил число на два, решив, что поровну - значит по-честному. Но спокойно полюбоваться отменным результатом ему не довелось, поскольку он с раздражением вспомнил о вышестоящих товарищах: их иждивенчество всегда выводило министра из себя. Без колебаний умножил результат на полтора, потому что не имел привычки что-либо делать себе в ущерб. Покончив с расчетами, взял калькулятор за угол и ловко метнул его вскользь по длинному столу для заседаний. Калькулятор полетел, закрутился волчком по полированной поверхности, задел хрустальную подставку под графином, отскочил наискосок и замер у дальнего края стола.
- Ознакомься! - приказал министр глухим могильным голосом.
Главный гаишник с трудом стронулся с места и двинулся за приговором. На ватных ногах добрался до калькулятора на конце стола, боязливо взглянул на число с длинным хвостом нулей и остолбенел от невиданной доселе жадности министра.
Министр довольно улыбался, глядя на полуживого гаишника.
Придя в себя и осознав, что его нагло обокрали, гаишник с мольбой и печалью в глазах посмотрел на министра.
- Господин министр... - начал он и по-настоящему закашлялся - без актерства. - Понимаете... я же не один... у меня люди... много людей...
- И что? - угрожающе спросил министр и забарабанил нетерпеливыми пальцами по зеленому сукну.
- Господин министр...
Гаишник в муках подыскивал хоть какой-нибудь аргумент, который мог бы спасти положение, и не находил его.
- Извините, господин министр, вы же знаете, у нас наступили не лучшие времена.
Но министр не испытывал ни малейшего желания выслушивать сетования гаишника на что бы то ни было - тем более на условия его работы.