Когда Сол добрался до Москвы, стал очевиден масштаб содеянного. Ну а что началось в самой столице – легко себе представить. Транспорт Сола завис над напичканным машинами городом и в автоматическом режиме сотнями расстреливал автомобили нарушителей. За три часа скопилось более двух тысяч обездвиженных машин. Многомиллионная масса автомобилей превратилась в одну громадную пробку. Движение удалось частично восстановить лишь на следующий день. Рынок, чуткий барометр невзгод, отреагировал мгновенно: стоимость услуг эвакуаторов выросла в десять раз, услуг шиномонтажных сервисов – в пятнадцать; автомобильные покрышки можно было купить только по знакомству с черного хода по договорной цене. Продавцы ветровых стекол вначале тоже собрались было погреть руки на народном бедствии, но стекла никто не собирался менять – не до того было. Тем более что дырки не грозили образованием трещин, располагались в нижней части стекол и не причиняли неудобств.
Руководство страны окончательно запаниковало. Вызвав к себе министра обороны, президент долго и нелицеприятно отчитывал его, требуя немедленного уничтожения инопланетных варваров. «Радары ничего не показывают», – пытался оправдаться министр. «Как они могут ничего не показывать, если НЛО висит над нашими головами и ведет себя как слон в посудной лавке?! – яростно возмущался президент, сверкая глазами. – А кто тогда, по-вашему, превратил нашу столицу в автомобильную свалку?»
Выйдя от верховного главнокомандующего и еще не остыв после взбучки, министр уже кричал по телефону на командующего войсками ПВО. «Радары по-прежнему молчат», – метафорически докладывал командующий, рассчитывая сим неоспоримым по своей объективности фактом защититься от гнева начальника. «А мне насрать на твои радары! – легко обходился без объективности министр. – Ты мне найди и сбей эту гадину. Зачем мы тогда стянули к Москве все противоракетные комплексы? Чтобы ты мне тут нес херню про радары?»
После убедительных слов министра к делу дальнейшей ретрансляции указаний президента подключился командующий войсками ПВО. Он приказал соединить его с командующим Московским округом ПВО и, услышав в трубке его верноподданнический командный голос, начал с ходу кричать, что всех поснимает с должностей к такой-то матери, если в течение суток небо над столицей не будет очищено от вражеских летательных аппаратов. Командующий округа в ответ начал боязливо ссылаться на пресловутые радары, на что командующий ПВО отвечал в стиле военного министра: «А мне на твои радары…»
И весь этот дикий ор трусливой озабоченности, подкрепленный неоспоримым метафизическим аргументом «А мне на твои радары…», продолжал затем катиться дальше вниз по властной вертикали, пока окончательно не выдохся в тесных стенах командных пунктов, в которых офицеры несли дежурство. Эти простые парни, на минуту отвлекшиеся от дежурной скуки, про себя посылали начальникам в ответ на их доходчивые пожелания свое искреннее не метафизическое: «А нам на тебя…»
В одном из таких подземных бункеров лейтенант из дежурной смены, сидя за пультом контроля воздушного пространства, спросил своего приятеля-капитана, дремавшего рядом:
– У тебя автомобиль есть?
– А то ты не знаешь про мою старую «девятку».
– У меня и такой нет, ты тоже знаешь. А ты по встречке ездишь? – задал ключевой вопрос лейтенант.
– Дурак, что ли? – удивился капитан и рассмеялся: – Откуда у меня деньги по встречке ездить?
– А с какой стати мы тогда колготимся? – жестко осведомился лейтенант. – Он что, этот перец в небе, что-нибудь взрывает? Нет, обходительный мирный чувак. Так пусть себе и дальше летает, пока вся эта обнаглевшая тусовка правила дорожного движения не выучит, мать их.
– Ты с чего взял, что в нашей смене кто-то колготится? – возмутился капитан. – Я вообще считаю, что чуваки при деле. Людей же не трогают? Не трогают. Хорошим людям жизнь портят? Нет. Так нехай себе и дальше летают.
Во всей властной верхушке лишь главный министр не проникся сложностью момента и даже успокоился и пришел в норму. Он только злорадно ухмылялся, просматривая итоговые сводки гаишников о количестве поврежденных автомобилей и вспоминая исполненную лично для него клаксонную какофонию сограждан.