меня ещё раз. Выпив с ней водки и покурив, поехал к себе.
Быстро переоделся и через час был у невесты. Мой сокурсник, который был
свидетелем на свадьбе, уже был там. Он быстро выкупил невесту у дружки за
бутылку шампанского и обещание незабываемой ночи любви.
По дороге в ЗАГС наша машина сломалась. Мы долго шли пешком.
Пошёл дождь, дружка сломала каблук, а у шафера сзади лопнули брюки.
На свадьбе, гости выложили в центре зала большое сердце из свечек.
Когда мы с невестой танцевали первый танец внутри этого сердца, платье на
ней загорелось. Потушили, но остаток вечера невеста сидела за столом в фате
и синем халате уборщицы этого кафе, которую мы теперь пригласили на
9
свадьбу. Гости напились и когда я разнимал драку, сделали мне «синий глаз».
В конце вечера, букет невесты поймала та старая уборщица, чему сильно
обрадовалась, сказав, что не хотела умирать девственницей.
Через месяц мы развелись, потому, что тот тест оказался бракованным.
После института я часто менял место работы, потому, что или фирма
становилась банкротом, или меня успевали уволить раньше.
А однажды меня случайно забрали в милицию прямо с улицы.
Хотя в моём случае слово случайно приобретает совсем другой, зловещий
смысл: случайно - закономерно.
Когда я сидел в обезьяннике, дежурный совершенно случайно проявил
бдительность и по фотороботу опознал во мне маньяка – убийцу. Следователь
на следующий день провёл опознание и все свидетели совершенно случайно и
единодушно указали на меня.
На суде мне дали пожизненное.
От такого справедливого и беспристрастного приговора я впал в глубокую кому
прямо в зале суда. В тюремной больнице это лечить не могли и меня отвезли в
обычную городскую. Но так как родственников у меня не было, чтобы
ежедневно благодарить врачей, а бесплатно лечить никто не хотел, мою кому
признали бесперспективной и в узком кругу врачей – специалистов быстро
«сактировали». Медсестра мужественно отключила меня от аппарата
искусственного дыхания и со спокойной совестью отправила в морг, точно
зафиксировав время смерти.
В морге, видимо от холода и голода я пришёл в себя и попросил у
офигевших пьяных санитаров пить и кушать. Они тупо смотрели, как я с
аппетитом ем их бутерброды, запивая горячим чаем, а потом долго крестились
и запивали водку спиртом, после моего ухода.
Возвращаться домой после всего этого я очень не хотел.
Так я стал бомжом.
Но самым несчастливым бомжом. Бомжом неудачником.
Именно мне всегда не хватало бесплатной похлёбки от благотворителей или
места в ночлежке. Одежда и обувь на мусорниках никогда не была моего
размера. Бомжи отказывались спать со мной в одном подвале, потому, что им
на следующий день подавали значительно реже и меньшими купюрами,
а бутылок и пивных банок в парках становилось намного меньше.
Если я ложился зимой на горячую трубу, то к утру она обязательно остывала,
потому, что где-то случался разрыв теплотрассы. Там где я просил милостыню
обязательно случались облавы и меня, потом жёстко били конкуренты. Один
раз даже подрезали, но не глубоко.
10
Мои нынешние коллеги Танька - Стрекоза, Семёныч и Баркас,
являющиеся яркими представителями самого верха городского дна собирали
деньги, чтобы уехать бомжевать в Голландию. Это была их голубая мечта.
Почему в Голландию?
А потому, что год назад у Семёныча был друг, который рассказывал, что бомжи
в Голландии получают хорошее пособие и если мало, то можно подработать в
парикмахерских или столовых без санитарной книжки, а в ночлежках они могут
принимать душ и им там выдают пижамы.
У голландских бомжей даже газета своя есть, которую они сами выпускают и
продают. А если надоело бомжевать и хочешь вернуться в общество, то
государство даёт тебе отдельную комнату на первое время.
Перейти на новый уровень - стать бомжом в Голландии, цель к
которой стремились мои коллеги. Меня с собой они брать не собирались,
чтобы не испортить своё счастье, поэтому настоятельно рекомендовали мне
повеситься и не мучиться. Им было меня искренне жаль, потому, что на моём
фоне они реально чувствовали себя счастливыми и обеспеченными людьми.
Но что-то удерживало меня от этого радикального шага.