С одного из деревьев спустилась жердь с насечками и папуасы с
моими подарками быстро и ловко забрались обратно в свои хижины.
Лее взял мой рюкзак и показал мне рукой вверх.
Я понял, что он приглашает меня подняться. Это было нелегко, но я всё таки
забрался наверх. Правда, для этого мне пришлось разуться, чтобы ноги не
скользили. При этом я карабкался обоими руками, а Лее, ловко забрался наверх,
держась одной рукой, потому, что под мышкой он держал мой рюкзак.
26
Взобравшись, он поднял жердь наверх.
Теперь мы все были в недосягаемости с земли. Сверху поляна очень хорошо
просматривалась.
Хижина была сделана из веток и бамбуковых стеблей. Всё крепилась
очень крепко к дереву, так надёжно, что даже подо мной ничего не
прогибалось. На соседних деревьях был ещё несколько бамбуковых хижин,
соединённых между собой жердями. В них я увидел женщин с обвислой
грудью и пару ребятишек. Потом услышал визг и похрюкивание.
Присмотревшись, заметил маленьких чёрных свиней и даже собаку.
Как же они сюда попали? - подумал я.
- Аубаны, - сказал Лее, показывая на всё это руками и трогая палочки в своём
носу.
- Ваше племя – аубаны? - сообразил я,
Лее радостно закивал головой.
- А когда мы пойдём к шаману? - спросил я.
Он показал рукой на горизонт.
- Утром?
Лее согласно закивал головой, радуясь, что я понял, а потом показал мне
жестами, что сейчас мы будем есть и спать.
Через час мне принесли какие-то чёрствые лепёшки и кокос. Лепёшка
была вполне съедобная, только не понятно из какой муки. Я с удовольствием
поел и запил кокосовым молоком.
Быстро наступила темнота и я попытался уснуть, положив под голову
рюкзак, но постоянные шорохи и звуки леса меня сильно напрягали и только
под утро я задремал.
Когда меня тронули за плечо, я сразу открыл глаза и увидел Лее.
Он широко улыбался и показывал на горизонт. Там только начинался восход.
Лее спустил жердь, сбросил мой рюкзак вниз и ловко спрыгнул.
Я аккуратно спустился по насечкам. Обулся и мы пошли в глубь леса.
Тропинки не было, но Лее ловко и бесшумно просачивался сквозь
заросли, а я продирался как медведь. Духота стояла страшная потому, что
вокруг было много заболоченных мест. Один раз я даже провалился по самое
горло, зато получил огромное удовольствие от прохладной, но вонючей жижи.
Заночевали на сухих кочках. Лее ловко развёл костёр, с помощью моих
спичек и на ужин пожарил сердцевину ствола пальмы и древесных личинок,
которых нашёл в гнилых поваленных деревьях.
Я попробовал одну личинку, но мне показалось, что во рту растёкся гной и я с
отвращением всё выплюнул. Те опарыши были намного вкуснее.
27
Лее улыбнулся и с удовольствием сьел всё сам.
А сердцевина пальмы была съедобной, как будто жареной туалетной бумаги
наелся. Зато спал потом, как убитый. От дикой усталости всё тело ломило,
поэтому заснул мгновенно.
На рассвете пошли дальше.
В обед Лее начал громко кричать. Примерно через час ему ответили.
Мы сразу остановились.
Через полчаса на нас вышли два папуаса с копьями.
Они злобно поглядывали на меня, а один даже хищно скалил зубы.
У этих была другая раскраска на голове и палочки торчали в нижней губе, а не
в носу, как у Лее.
Они о чём- то «покаркали» с Лее и растворились в лесу.
Мы пошли в ту же сторону.
Через пару часов вышли к их деревне.
- Комбаи, - сказал Лее, показывая на их хижины высоко в деревьях.
Эти домики были значительно больше и висели метрах в тридцати над землёй.
Наверное эти позажиточнее аубанов будут, - подумал я. – Раз так высоко
прячутся. Но самих комбаев я не видел нигде.
Лее взял мой рюкзак, осторожно, как по минному полю прошёл к центру
поляны и положил его на землю. Сам присел и показал мне, чтобы я сделал то
же самое. Я присел и кожей чувствовал, что за нами пристально наблюдают.
С дерева спустили жердь, по ней спрыгнул папуас и подошёл к Лее.
Они о чём то поговорили, и Лее махнул мне рукой, приглашая подойти.
Я понял, что нужно давать подарки. Медленно подошёл и достал из рюкзака
два топора, два мачете, спички, бисер и булавки.
С деревьев тут же начали спрыгивать остальные «финики».
Ко мне, на полусогнутых ногах, с копьём в руке, подошёл старый папуас с
перьями на голове.
Перед ним все склоняли головы.
- Аатука, - сказал он, показывая на мой рюкзак.
Я понял что это видимо их вождь и тоже поклонился ему.
Потом достал из рюкзака главный подарок – ручной наждак.
Поставил на землю, вставил ручку и раскрутил его. Приставил к наждаку
лезвие своего складного финского ножа, так что пошли искры.
Папуасы в ужасе отбежали. Вождь стоял и с любопытством смотрел.
Я поточил лезвие ножа, поднял палочку с земли и легко рассёк её.
Дал нож ему.
Он понюхал его и взял. Потрогал пальцем лезвие и заулыбался, показав мне
два жёлтых зуба.
28
Я жестами показал ему, что нож и наждак теперь его.
Он заулыбался ещё шире и я увидел третий зуб.
С этого момента мы были друзьями.
Папуасы подошли ближе и стали рассматривать наждак.
Я взял у Лее мачете и показал всем как его точить. Им очень нравились искры.
Они их трогали руками и уже не боялись, по очереди пробуя точить лезвия.
Вдруг они все, кроме вождя попадали на колени и склонили головы.
К нам шёл пожилой папуас в повязке из банановых листьев и толстым копьём.
Его копьё было толще и длиннее, чем у остальных. Он был единственным, на
чьём теле было что-то, вроде одежды. Остальные были абсолютно голыми.
Когда он подошёл ближе, я увидел на нём бусы из чьих-то зубов.
- Барао, - сказал Лее и показал мне, чтобы я поклонился.
Сообразив, что это тот самый шаман, я почтительно склонил голову и достал из
рюкзака пакет. Развернул и подал ему. Там было много разноцветных бус и
браслетов, которые я купил согласно списка.
Шаман долго нюхал всё это и только потом взял пакет в свои руки.
Положил его на землю и стал перебирать, внимательно рассматривая свои
подарки. Остальные папуасы с завистью смотрели на колдуна и на его
богатство. Потом он встал, подошёл ко мне и похлопал по плечу.
Судя по улыбке Лее, я понял, что шаман доволен.
Вечером в честь меня зарезали дикого кабанчика, которого спустили
с дерева. Оказывается, они их под мышками носят. И все с удовольствием ели
жаренное мясо с лепёшками. Пили какую-то белую жидкость с ужасным
запахом, от которой я быстро захмелел.
С наступлением темноты все комбаи забрались в свои хижины и
видимо от выпитого и хорошего настроения, стали хором петь протяжную и
красивую песню. Это было сильное впечатление. Почти в полной темноте,
звуки песни льются откуда- то с неба.
Я с удовольствием слушал их внизу, настелив себе пальмовых
листьев, потому, что не решился лезть на такую высоту. Потом со всех сторон
послышались стоны женщин. Я понял, что настало время исполнения
супружеского долга….