— Ступай прочь, грязный оборванец! — закричала на него стража.
Дауд сказал:
— Я уйду. Только скажите мне: жива ли несравненная дочь раджи Сапарвати?
— Слава богам, дочь милостивейшего раджи жива. Ее спас храбрый Сапилах. Он убил страшного ракшаса и освободил из плена божественную Сапарвати.
— Тогда прошу вас сказать мне: что стало с Сапилахом?
— И это известно нам, — отвечала стража. — Наш справедливый раджа назначил Сапилаха своим полководцем и советником.
Дауд воскликнул:
— Сапилах — мой брат! Подите и скажите, что я хочу его видеть.
Главный страж поспешил к первому советнику и сказал:
— Там, у ворот, стоит человек в жалких лохмотьях, и он осмеливается называть себя твоим братом.
Сапилах подбежал к окну и увидел у ворот Дауда.
— И этот проходимец посмел назвать себя моим братом! За эту дерзость он достоин самой лютой казни. Приказываю сейчас же утопить его.
И вот что случилось дальше с Даудом.
Стража посадила его в большую бочку и бросила в море. Долго носил ветер заточённого в бочку Дауда. Но однажды ветер подул к берегу и волны выбросили бочку на прибрежный песок.
Невдалеке от этого места на берегу жил бедный рыбак с женой. И он увидел, что волны прибили к берегу большую бочку.
— Бочка в хозяйстве пригодится, — сказал рыбак и поспешил к берегу.
Он выбил из бочки дно и увидел умирающего Дауда.
Много дней и ночей ухаживала жена рыбака за несчастным человеком. Наконец пришло время, и Дауд снова стал красивым, ловким, сильным. Он ходил с рыбаком на лов, помогал ему чинить паруса, конопатить лодку. Но больше всего Дауд любил работать в саду, где росло множества красивых цветов.
Однажды, когда Дауд поливал цветы, в сад вошла девушка и сказала:
— Я служанка дочери нашего раджи. Нарви для моей госпожи букет самых душистых цветов.
Дауд так и сделал. Он подал служанке букет прекрасных цветов и незаметно спрятал в него кольцо с черной жемчужиной. Случилось так, как хотел Дауд. Сапарвати в тот же день обнаружила в букете кольцо с чёрной жемчужиной. Увидев его, дочь раджи спросила служанку:
— Скажи мне, каков с виду человек, продавший тебе эти цветы?
Служанка сказала:
— Никогда не встречала я более красивого юношу. Только одно меня удивило: почему у такого молодого человека седые волосы.
— Это он, это он! — закричала, не помня себя от радости, Сапарвати и бросилась к радже.
— Отец, — сказала она, — прошу тебя, устрой накануне моей свадьбы военную игру. И пусть одним отрядом воинов командует Сапилах, а вторым — юноша, выращивающий цветы у рыбака.
— Пусть будет так, — согласился раджа.
И вот накануне дня свадьбы началась военная игра. Посмотреть на неё собрались все жители города.
Отряд Сапилаха расположился на одной стороне площади, Дауда — на другой. Раджа подал знак — и оба отряда бросились друг на друга. Дауд бежал впереди отряда, а Сапилах — позади. Когда же воины столкнулись друг с другом, трусливый Сапилах спрятался за дворцовую колонну и оттуда подавал команду своим воинам.
Выхватив клеванг, Дауд бросился к Сапилаху и одним ударом повалил злодея на землю. Поверженный Сапилах трусливо завизжал:
— Не убивай меня, дорогой брат, не убивай! Оставь мне жизнь, я во всём признаюсь!
— Хорошо, я пощажу тебя, презренный. Но расскажи при всём народе, кто спас дочь раджи и почему ты оставил меня на съедение ракшаске.
Дрожащий от страха Сапилах признался в своём вероломстве.
Тогда раджа посадил Дауда рядом с собой, а Сапилаху сказал так:
— Бешеному шакалу надо рубить хвост по самые уши!
И он подал знак палачу. Но Дауд сказал почтительно радже:
— Гнев твой справедлив, мудрый повелитель. Но сегодня самый счастливый день в моей жизни. И я не хочу омрачать его смертью своего брата.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — смилостивился повелитель. — Однако злодей этот не должен больше осквернять наши взоры. Эй, стража! Гоните его палками за стены города!
Услыхав такое приказание, трусливый Сапилах бросился бежать с такой скоростью, что его не догнала бы и быстроногая лань.
В тот же день состоялась свадьба Дауда и Сапарвати. Тысячу человек позвал раджа на свадьбу своей дочери. Сто флейтистов играли на этой свадьбе.
Дауд не забыл рыбака, что спас ему жизнь. Он приказал построить рыбаку новую хижину, подарил ему самые крепкие сети и самую большую лодку.
А о подлом Сапилахе никто больше не слышал. И никто не знает, где он нашёл себе пристанище.
ТУК-ТУК-ТУК, ОТКРОЙ ДВЕРЬ![15]
Давно-давно это было.
В одинокой хижине среди гор жили старик и старуха.
Говорят, богатство бедных — это дети. Но нет у стариков ни детей, ни внуков. Тоскливо в хижине зимой, да и летом нерадостно.
— Сколько колыбельных песен, сколько сказок в памяти берегу, а для кого? Стану петь, только птицы в ветвях подсвистывают, — скажет старуха и утрет слезу.
— А я сплёл из бамбука хорошую колыбель. Горный ветер прилетает качать её, а в ней пусто, — скажет старик и глубоко-глубоко вздохнёт.
Как-то раз отправился старик в горы собирать хворост для очага, а старуха пошла на реку стирать.
Вдруг цумбу́ку-камбу́ку, цумбу́ку-камбу́ку — плывут вниз по реке две большие дыни. Одна — бурая, как черепаха, а другая — золотая, как солнце.
Старуха и говорит:
— Горькая дыня, плыви к той стороне! Сладкая дыня, плыви сюда ко мне.
Подплыла дыня, золотая, как солнце, прямо к ногам старухи. Положила её старуха в свой передник и отнесла домой.
Под вечер вернулся старик, сбросил тяжёлую ношу с плеч:
— Ох, устал я… Принеси мне ковшик воды горло промочить.
А старуха в ответ:
— Я для тебя припасла кое-что послаще воды. Вот эту дыню, сочную, спелую!
Взяла старуха нож, но только надрезала корку, как послышался детский крик: «уа-уа!» Распалась дыня на две половинки, и вдруг — о чудо! — появилась на свет крошечная девочка. Так мила, так хороша!
Обрадовались старики. Спеленали девочку и положили в колыбель.
Горный ветер качает колыбель, старуха песню поёт, старик игрушки мастерит.
Хорошее имя дали девочке: Урико́-химэко́.
Быстро-быстро растёт Урико-химэко. Старики не наглядятся на неё. Ласкова она и добра. Разговаривает с птицами, кормит их. Зато все птицы любят её: петух на дворе, ворона и воробьи на крыше. Даже коршун в небе.
— Дедушка, я уже большая. Сделай для меня ткацкий станок. А ты, бабушка, научи меня ткать, — просит Урико-химэко.
Много времени не прошло, стала она искусной ткачихой.
Красивые узоры придумывает Урико-химэко. То рассыплет осенние листья по светлому полю, то выткет цепочку журавлей или синие морские волны.
Вот однажды собрались старики в город за покупками. Пряжа в в доме кончилась:
— Урико-химэко, ты остаёшься одна. Смотри, никому дверь не отпирай! Живут в горах злые чудовища. Аманодзя́ку в лесах прячется…
— Знаю, знаю, он всех передразнивает, на все голоса говорит. Слышала его, не раз слышала.
— Не пускай его в дом, Урико-химэко. Хитрый он, умеет обманывать.
— Не обманет он меня, не открою дверей, — обещала Урико-химэко.
Ушли дедушка с бабушкой, а Урико-химэко села за свою любимую работу.
Ровно и весело стучит ткацкий станок, хоть пляши под его песню: