Стороннему наблюдателю трудно было бы с ходу сказать что-то определенное об этом человеке. С одной стороны – камуфляжные штаны, крепкая ширококостная фигура, лысеющая голова с выпуклым лбом и прижатыми ушами. С другой – увлечение изысканными фарфоровыми вещицами, старинными книгами и.., ни к чему конкретно не относящаяся, обезоруживающая интеллигентная улыбка. Но сказал ведь великий писатель, что русский человек широк. Для всех, кто знал Забродова, он был живым подтверждением этих слов.
На телефонный звонок хозяин квартиры ответил не сразу. Он скрупулезно дочитал абзац до конца:
«…во втором – зачинщики, сообщники, подговорщики или подстрекатели и пособники. Прикосновенными к делу признаются попустители, укрыватели и недоносители».
– Слушаю, – немного погодя, сказал он в трубку.
– Здравствуй, Илларион. Это Фалько. Помнишь года три назад…
– Помню, конечно. Первый и последний раз приглашали меня консультантом на телевидение.
– Как у тебя сегодня со временем? Честно говоря, я бы хотел, чтобы ты, по возможности, отложил другие дела. У меня тут такие проблемы,..
Голова кругом идет.
Хозяину квартиры не впервой было слышать подобное. Сила и опыт не так уж часто совмещаются в одном лице. Таких людей часто грузят двоими проблемами близкие и дальние знакомые, а то и просто чужие люди.
– Голос твой мне в самом деле не нравится.
Подъезжай, буду ждать.
– Я как раз из машины.
Через минуту во двор вкатилась «девятка» с пыльными стеклами. Еще через полминуты щуплая фигурка в джинсовом костюмчике свалилась на диван.
– А красавец твой где, на ремонте? – вспомнил Илларион про ярко-красную «тойоту».
– Красавец в стойле. Не хочу здесь слишком громко о себе заявлять.
– Значит, проблемы серьезные. Кофе будешь?
– Давай. Мне сегодня на нервной почве без конца чего-нибудь жевать или глотать хочется.
– Выбирай как лучше: с конца рассказывать или с начала?
– Начну с середины, с самого главного. Слышал что-нибудь про «Русский остров»?
– Сейчас столько всего русским называют.
Затрепали вконец хорошее слово.
– В общем, это шоу на выживание. С призом в четверть миллиона баксов.
– Не слабо. Жалко меня не пригласили поучаствовать.
– Вот как раз приехал пригласить.
– Да ну, я пошутил. Нечестно будет по отношению к остальным. Там ведь люди без специальной подготовки. Небось и женщины есть.
– Есть. Только я к тебе приехал просить, чтобы ты согласился. В этот проект уже вбуханы сумасшедшие, даже по телевизионным меркам, бабки – два месяца уже реклама крутится. А сейчас все висит на волоске.
– Середину я более или менее усвоил, давай теперь к началу вернемся.
– Сигареты есть? Последнюю по дороге скурил, возле киоска не было времени притормозить.
– Ладно, можешь не оправдываться, – подойдя к вешалке Забродов, достал из кармана куртки начатую пачку.
– Конкурс мы провели, отобрали свою «чертову дюжину». Не знаю, может, в самом деле эта цифра сделала свое мерзкое дело? Но, опять-таки, переиграть нельзя, цифра «тринадцать» в рекламе уже засвечена. На сегодня назначен вылет, а двух участников у меня уже нет. Один помер, второй напуган до смерти.
Жадно затягиваясь, режиссер в сжатом виде рассказал про случившееся утром. Раздавил сигарету в красивой хрустальной пепельнице и тут же закурил следующую.
– Я был в морге, там уже делали вскрытие.
И ничего, никто мне даже не намекнул, что вот, мол, сомнения есть. В заключении написано «острая сердечная недостаточность». Выглядит вполне естественно: человек немолодой, переволновался во время отбора. Узнал, что прошел в финал – вот тебе новый повод для стресса.
Забродов слушал стоя, прислонившись к дверному косяку. Поговорку «в ногах правды нет» он не мог применить к себе – стоя ему всегда лучше думалось.
– С этой стороны вроде пронесло. Хуже всего другое. Я прикинул ночной расклад и понял: это кто-то из наших сотворил, кто-то из тех, кто сегодня улетит на Обь.
– Да? – вопрос Забродова прозвучал скорее риторически.
– Либо из моей съемочной группы, либо из игроков. Хочешь, сам подъезжай посмотри.
– Ладно, подъеду. Только нарисуй мне ваш ночной расклад. Сейчас дам бумагу, ручку.
– Понимаешь чем это грозит?
– Продолжением «банкета» на острове.
– Вот-вот. Не пойму, какая была цель, но там может все, что угодно случиться.
– Сколько человек знает?
– Теперь уже четверо. Мы с тобой, парень, что был соседом. И Бузыкин – это наш с ним совместный проект, мы с ним не один пуд соли вместе…
– Понятно, – прервал Забродов ради экономии времени. – Поступим таким образом. Я сейчас смотаюсь в морг, надо убедиться все ли так плохо, как тебе кажется. Тебе там делать нечего – посиди пока и постарайся все вспомнить.
– Ты надолго?
– Постараюсь не задерживаться. Дай-ка ключи от машины. Мой «лендровер» тоже тачка заметная.
Глава 6
В этом московском морге, бывший инструктор ГРУ бывал уже не раз. Однажды опознавал здесь своего близкого друга. Стоило Забродову появиться в любом здании, как мозг автоматически запоминал внутреннюю планировку, точки входа и выхода. Огромный опыт позволял сориентироваться в системе сигнализации и размещении персонала.
Илларион очень быстро оказался в помещении с кафельным полом и высокими металлическими лежаками на ножках с колесиками. Никто из работников морга не заметил, что сюда проник посторонний.
Труп Забродов опознал бы даже без бирки – режиссер описал его с профессиональной точностью. Жалко, конечно, мужика, совсем еще не старый. Жалко, не зависимо от того, умер он своей смертью или стал чьей-то жертвой.
Почти от самого горла начинался длинный разрез, заканчиваясь в нижней части живота. Опавший живот указывал на то, что кое-какие органы успели извлечь при вскрытии. Но сердце было на месте…
– Так быстро? – спросил Фалько с затаенной надеждой, что все не так плохо, когда хозяин квартиры вернулся домой.
– Ничем не могу обрадовать.
От отчаяния щуплый, низенький режиссер сильно стукнул кулаком в стену. Забродов слегка шевельнул бровью.
– Извини.
– Ничего, дом старый, стены крепкие. Его даже тротилом не так просто развалить.
– Ты в методе своем уверен?
– Да. Никакого яда. Но чрезмерная доза сильнодействующего лекарства может с такой же гарантией отправить на тот свет.
– Они это поняли? Тоже все обнаружили?
Пока держат паузу?
– Знаешь, сколько им вскрытий приходится делать? Если никто не настаивает на особом тщании, тогда дело превращается в пустую формальность.
– Ладно, – вздохнул Фалько. – Давай дальше. План я тебе набросал.
Линии на листке трудно было назвать прямыми, но схема читалась. Лестница, лифт, коридор.
Номера обозначены квадратами, рядом мелким почерком фамилии постояльцев.
– Здесь мои люди, здесь – игроки.
– Где проходит внешняя стена?
Фалько начертил контур.
– Двух человек я поставил в коридоре.
– Вооруженных?
– Да нет, конечно. Я же ничего такого не подозревал! Просто поставил, чтобы не лезли посторонние. Все-таки, прошла такая реклама! Да еще и за режимом надо было следить. А то устроили бы мои финалисты на радостях «лей-пей» до утра.
– Ты, значит, воздержание среди них проповедуешь?
– Сегодня съемки в аэропорту. Они должны быть свеженькими и чистенькими. Чтоб потом народ оценил в кого они превратились. В прошлых шоу ведь как было – вроде люди живут как робинзоны – а шмотье выглажено, ноги у девчонок побриты.
– Куликов, отставной капитан ГРУ, – прочел Забродов фамилию возле рокового номера.
– Женя, нормальный парень. Его я меньше всех подозреваю.
– Надо будет мне срочно с ним увидеться.
– Даже не знаю. Я всеми силами ему внушал, что мужик своей смертью умер. А теперь…
– И еще подбрось мне данные по остальным участникам.