— Да, и я только прикасаюсь, — прорычал Ник. — А мой член коснется вас там, куда не достают мои пальцы.
— Пожалуйста, не надо!
— Не обманывайте себя. Вы этого хотите. Нельзя обмануть мужчину, который держит в руке вашу маленькую влажную киску. В моем распоряжении еще четверть часа. Предостаточно времени, чтобы заездить тебя до беспамятства, девочка.
Капитан крепче обхватил Еву за талию, и та почувствовала, что он дрожит. Ее тело продолжало кричать о своих желаниях. Ева с трудом выдерживала мучительное томление.
— Только не так! — всхлипнула Ева. Николас испустил утробный рев и убрал руку.
У Евы подогнулись колени, и она упала на четвереньки. Потом плюхнулась ягодицами на пол и повернулась лицом к Нику.
Он стоял на том же месте, раздувая ноздри и судорожно втягивая воздух. Он посмотрел на Еву, и это был взгляд дикого жеребца, потерявшего рассудок во время гона и готового наскочить на любую кобылу, которая окажется рядом.
По спине у Евы побежал холодок ужаса.
— Николас?
— Вон отсюда! — сказал он, почти не двигая губами. — Ради бога, если вы не намерены оставаться, уходите сейчас.
Еве не нужно было повторять дважды. Она схватила сорочку и халат и бросилась к двери. Позабыв о своей наготе, она распахнула дверь и опрометью кинулась по коридору к своей спальне.
Ева остановилась только тогда, когда закрыла и заперла за собой дверь. На всякий случай она пододвинула стул и подперла им ручку. Потом она рухнула на прохладный паркет и закрыла лицо руками.
Себя не обманешь. От ее чести не осталось ни единого лоскутка. Она дразнила Николаса Скотта. Она толкнула его почти за грань выдержки и спаслась исключительно благодаря его доброй воле, а не своим моральным устоям или способности сохранять холодный рассудок.
Она может выдавать себя за благородную даму, но на самом деле никакая она не леди.
И теперь они оба это знают.
Глава 15
Как только Ева захлопнула за собой дверь, Николас зашагал в уборную. Он был не в силах остановить то, чему предстояло случиться. Его ум затмился и тело взяло над ним верх.
Ник остановился перед ночным горшком и взял в руки воспаленный, болезненно реагирующий на прикосновения член. Крепко зажав его в ладони, он повел руку вниз. Раз. Два.
Его семя горячей пульсирующей струей хлынуло в фарфоровую посудину. Все его тело сотрясал оргазм. Ник уперся рукой в стену, чтобы не упасть, пока последние капли спермы брызгали в горшок.
«Играть в чертовы кошки-мышки с девственницей после недель воздержания! Чего ты ждал?»
Ник судорожно втянул в легкие воздух. Это никак нельзя было назвать удовлетворением, но безумие, по крайней мере, перетекло в пустую боль. Николас налил воды из бадьи в кувшин и плеснул горстью себе в лицо. Разгоряченная кровь бежала по жилам, отдаваясь глухим стуком в висках. Ник опрокинул кувшин над головой и позволил воде сбежать по телу.
Этого не хватило, чтобы его остудить.
Он никогда не хотел женщину так, как хотел Еву Апшелл. Он хотел ее нежно. Он хотел ее яростно. Он хотел, чтобы она умоляла его, беспомощная в сетях желания. В его воображении мелькала дюжина изобретательных способов соединения их тел. Она была здесь, в этой комнате. Он держал ее в руках.
И отпустил.
Довольно с него женщин, которые не хотят остаться!
Нику никогда в жизни не было так одиноко. Даже когда умерла Ханна.
Тогда его чувства просто отключились. Видеть, как смерть забирает у него женщину, и в тот же миг узнать, что ее уже забрал у него другой мужчина, — это слишком много, чтобы можно было пережить на одном дыхании. Николас затолкал это потрясение в дальний уголок сознания.
Иногда он вытаскивал на свет эти воспоминания и бередил старую рану — так собака отрывает и грызет старую кость. Но все это было бесполезно. Он никогда не узнает, почему Ханна предала его.
Любовь — злая и ветреная шутница. Стоит человеку подумать, что он надежно поймал ее в сети, чертовка удирает сквозь какую-нибудь дыру или выпутывается из силков. Возможно, то, что мы понимаем под любовью, — просто яркая вспышка, после которой остается только дым и пепел.
Может быть, иметь любовницу — это лучшее, на что может надеяться мужчина. По крайней мере, нет никакой путаницы. Он получает то, что нужно его телу, а девица берет свое. Все чинно, гладко и по-деловому.
Но в какую бухгалтерскую статью вписать мучительную нежность, которую он чувствовал, когда прижимал губы к истерзанной спине Евы? Или красноватый туман, застлавший ему глаза, когда он почувствовал, что она от него отстраняется? Или откровенную похоть, которая заставила его согнуть Еву пополам и ближе, чем когда-либо в жизни, подойти к тому, чтобы овладеть женщиной против ее воли? У Николаса не было названия тому, что он переживал. Он просто знал, что чувствует это к Еве.