— Мнда, — подытожил, присвистнув, подполковник. — Только за эту тетрадь нам с вами, друзья мои, могут оторвать башку.
— Кто? — шепотом спросил я.
— Желающих немало… с полмира…
— Бережливый человек, — покачал головой Листьев, водя пальцем по строчкам. — Такого хрен обсчитаешь.
— А теперь — посмотрим, что здесь, — предложил хозяин.
Конверт был упакован в несколько слоев бумаги и полиэтилена. Хирург, распечатывая эту матрешку, употребил массу всевозможных ругательств, в том числе — несколько мне не знакомых, которые я с радостью взял на вооружение, пополняя свой словесный запас.
В конверте оказалась сложенная в несколько раз карта какого-то острова с указанием широты и долготы, промером глубин возле берегов, отметками высот и всем остальным, что могло бы понадобиться, вздумай кто подойти к этому острову. Карта была настолько подробной, что, казалось, после ее изучения ориентироваться на острове можно с закрытыми глазами.
— Судя по координатам, это где-то около Мадагаскара, — заметил военврач.
— Да?
Торопов пододвинул к себе глобус, закусив карандаш, покрутил его, и, наконец, ткнул грифелем в точку северо-восточнее Мадагаскара.
— Но здесь ничего нет! — удивленно воскликнул он.
— Ты бы еще в школьном атласе поискал, — усмехнулся Листьев.
И мы вернулись к изучению карты. Остров имел порядка семнадцати километров в длину и восьми в ширину. И вообще напоминал жирную креветку. На карте было много добавлений, сделанных ручками и карандашами различных цветов, вероятно — начертанных в другое время. Но резче всего в глаза бросались три красных креста, выполненных красным карандашом — два в северной части острова и один в юго-западной. И возле этого, последнего, красивым, ровным подчерком, совершенно не похожим на каракули полковника, было написано:
«Основная часть здесь».
На обороте карты присутствовали пояснения:
«От баобаба на плече высоты 183, к С., С.-С.-В.
В.-Ю.-В. и В.
Пятьсот метров.
Остальная часть — восточный склон высоты 148, сто метров к Ю. от черной скалы.
Оружие и снаряжение — песчаный холм на С., 50 метров на В. и 70 метров на С.
Вот, собственно, и все… лично я ни черта не понял. Но доктор с политруком пришли в полнейший восторг.
— Лед тронулся, господа присяжные заседатели! — проговорил Торопов, потирая руки. — Лед тронулся! Мы должны завладеть этими сокровищами! Завтра же я еду во Владик! Через три недели… нет, через две недели… нет, через десять дней у нас будет лучшее судно и лучшая команда во всем Тихом Океане! Возьмем с собой Витю и Славу. При хорошем везении — дней через 20–30 будем на острове, там быстренько Veni, Vedi и Vici, и все! У нас будет столько бабла, что можем купаться в нем, как Скрудж Макдак!
— Типа сейчас ты не можешь… — заметил Листьев. — Я-то точно поеду. Не столько ради денег, сколько ради смены обстановки. Заржавею тут скоро. В Диме я тоже не сомневаюсь. Однако, есть один человек, на которого я боюсь положиться…
— Кто? — прошипел подполковник. — Назови эту собаку, я лично ему в голову выстрелю!
— Это ты, мой дорогой друг, — улыбнулся доктор. — И все потому, что ты не умеешь держать язык за зубами. Не забывай — не мы одни знаем про карту. Те ребята, что разгромили «Адмирала Казакевича» — они мало перед чем остановятся. Я думаю, есть и другие, кто приложит максимум усилий, чтобы это бабло не прошло мимо них. Мы не должны показываться поодиночке. Мы с Димоном останемся здесь до отплытия, а тебе лучше взять с собой Славу и Витю. Но главное — никому ни слова!
— Ты прав, дружище, — кивнул Торопов после недолгого молчания. — Все мероприятие следует провести в условиях строжайшей секретности. И лучше нанять еще десятка полтора-два бойцов… я уж не говорю про то, что нам придется скрытно проникнуть в территориальные воды иностранного государства, что на языке любой армии мира называется «диверсионной операцией». Да и до Сомали рукой подать. Что касается до меня — то я буду молчок.
Часть вторая. Кок
7. Я еду во Владик