А потом я увидел старт большого грузового барка совсем без "мокрых" мачт. Маленький напряжено дымящий буксир тащил его разгоняя, и вот -- силуэт его замерцал и исчез -чуть прочертив тут же пропавшую призрачную дугу... А вот сразу три призрачных сгущающихся абриса - корабли заходят на посадку...
Внезапно воздух наполнил пронзительный свистящий звук. Все дружно повернули головы, даже посетители из пивной прямо с кружками высыпали на улицу, чтобы осмотреть небо в поисках источника шума.. Большой парусник низко плыл над крышами из мягкой черепицы, накренившись под опасным углом и неуверенно продвигаясь вперед.
Это был обычный торгаш -каррак с квадратным срезом носа и кормы. Каким-то образом его штурман ошибся при заходе на посадку и, обнаружив, что слишком быстро теряет высоту, врубил кристаллы на реверс... Корабль выровнялся и взмыл над крышами, едва не задев башню портовой диспетчерской. То есть конечно это была иллюзия - призрак ничего задеть не мог...
—Растяпа! Липовый эфироходец! Говно тебе убирать! -галдела публика...
Все дело что волны, создаваемые кораблем в эфире, потоки которого они улавливали, отражались от приземного слоя, создавая эффект интерференции. Результатом чего иногда и становилась пронзительная звуковая сирена в атмосфере.
Эфирник, одетый в малиновую бомбашу до бедер и украшенный массивными перламутровыми серьгами, расхохотался.
Это корабль капитана Ундана, "Царица веселья". Ох надерут ему задницу у начальника порта!!
У шестиэтажного фахверкового здания мы увидели старину Бена. Облаченный в полевой мундир шаутбенахта без погон и черные шаровары с ремнем с якорем на костяной пряжке, он отчаянно пытался раскурить трубку, что ему совершенно не удавалось.
— Отлично, вот и вы! — воскликнул он. — Как, похож я на бравого эфирника?
— Не особо, — заметила Лисина. Толстоват -килограммов десяток сбросить надо
— Отлично, отлично, теперь все в сборе! — проигнорировал реплику военврача наш шеф. — Предлагаю пообедать, и выпить виски за успех нашего мероприятия.
— А потом прогуляемся, осмотримся, — предложил я.
— Побегать вам придется — это верно. До отхода дел еще куча!
— А когда отходим? — поинтересовался я.
— Как только так сразу! Но не позже чем через пять дней!
Сердце замерло - я через пять дней отправляюсь за десятки миров!
-А после трапезы я вам представлю нашего капитана! Он как то хитро улыбнулся.
-Ладно - вас же надо покормить, друзья!
...Чернокожий мужчина в строгом костюме и бейджиком с надписью "секьюрити" скользнул по нам немного рассеянным взглядом, и пропустил. Само собой Боу он знал.
На завтрак, он же обед, был картофельный салат, уха, баранина, и конечно немного горячительного. Затем мы поднялись по широкой мраморной лестнице, и немного пройдя по богато отделанному коридору, украшенному портретами каких-то людей, вскоре дошли до двустворчатой дубовой двери, на которой красовалась бронзовая табличка «A-51».
Глава 7
За дверями оказался роскошный номер - с двустворчатой дверью в ванную, мягкими кожаными диванами, баром и большим столом за который мы и сели.
-Итак - Мэри -для начала -как будем делить добычу? -начал старина Бен. Я предлагаю общепринятый способ - Как в Гламисском эфирном кодексе. Уже триста наших лет общепринятый. Так делят китобои и старатели и разведчики... Мы тоже в общем то старатели...
Я не очень хорошо знал эфирные порядки но живя в вольном городе был наслышан.
-Так как -Мэри?
-Я не возражаю -думаю и Яков против не будет... -пожала она плечами
-Что касается долей каждого из нас то - я думаю правильно как главному инвестору получить шестьдесят три процента или двенадцать двадцатых долей по гламисскому опять же счету.
А остальное напополам между тобой Мэри и Джимом.
-Смысла спорить нет, - резюмировала наше общее с ней настроение майор.
-Доля команды...
У нас предполагается двадцать пять человек - и мы тоже в команде.
Я припомнил рассказ пьяного китолова полгода назад застрявшего в "Адмирале". Численность команды полагалось умножить на три (у гламиссов это священное число). После чего младший матрос получал одну долю а капитан -двадцать одну. На меня как шустро посчитал я приходилась как на юнгу сто двадцать пятая доля - тот китобой плакался что ему назначили одну двести семьдесят пятую.