«Кто так шутит?!»
Мужчина пошатнулся. И в этот момент девушке показалось, что все звуки в джунглях испуганно стихли. Будто в замедленной съемке Северус Снейп поднял на бывшую ученицу свои иссиня-черные угольки глаз. От его взгляда все внутренности покрылись инеем, а кровь замедлила свой стремительный бег в сосудах. Это был взгляд Дьявола. Он прошил насквозь, пригвоздил к застывшему воздуху. Девушка могла поклясться, что в какой-то момент четко видела, как непроглядная черная радужка по контуру темного зрачка плавится, будто подсвеченная золотом изнутри. Медленно, очень медленно тонкий длинный указательный палец приблизился к ее лицу, пока не застыл в нескольких сантиметрах от носа. Забыв дышать, Гермиона неотрывно следила за этим движением, даже не задумываясь над тем, как выглядит сейчас, сосредоточенно скосив оба глаза на кончик замершего у ее носа пальца.
— Никогда, женщина, не смей поднимать на меня руку, — этот тихий стальной шепот, почти шелест, без сомнения, услышала каждая травинка в округе.
Гермиона вдруг поняла, что от страха не в состоянии вымолвить ни слова. Несколько минут царила полная тишина, на смену которой неожиданно пришел жуткий звон в ушах. Мужчина снова пошатнулся и прикрыл глаза, разрывая контакт, отпуская жертву. Небрежно откинув остатки своего изобретения в сторону, он встал и, резко развернувшись, скрылся в ближайших зарослях.
Отходя от шока, нервно подрагивая всем телом, Гермиона наконец сумела судорожно втянуть свежий воздух. По коже пробежала стая ледяных мурашек, девушка поежилась. На глазах выступили слезы.
«Мефистофель, хренов! Пожиратель Смерти… И я, мать вашу, застряла с ним на необитаемом острове! Нет магии?! Почти сквиб? Безопасен?! Ага! Расскажите этот бред кому-нибудь другому! Да от этого «безопасного сквиба» только что магией разило так, что бездарным министерским чинушам самим в пору от него подзаряжаться!».
====== Глава 9 ======
Полдня Гермиона металась из крайности в крайность, то решая немедленно убраться подальше от опасного Пожирателя смерти, который того и свернет ей шею, то возвращаясь к мысли, что одной в джунглях ей точно не выжить, а рядом со Снейпом какой никакой, а шанс все же есть. Но уже в следующую минуту в памяти вновь всплывали его глаза — черные туннели, на дне которых бурлит золотом магия, будто вскипающая в кратерах вулкана лава. Кожа неприятно покрывалась колючими «мурашками», а мелкая дрожь заставляла трястись руки и подгибаться коленки. В один из таких моментов она все же умчалась прочь в густые заросли, впрочем, продвинуться слишком уж далеко ей все равно было не суждено. Совсем скоро она радикально изменила решению уйти, наткнувшись на длинную узорчатую «ветку», оказавшуюся толстой змеей, которая, к счастью, лениво отползла в сторону, медленно извиваясь полукольцами, и отчего-то решившая не связываться с возмутительницей спокойствия в лице остолбеневшей от страха Гермионы. Девушка, дрожа уже всем телом и вдохновенно рыдая от отчаяния и собственной беспомощности, сама не заметила, как вернулась на уже знакомый берег озера. Снейпа нигде не было видно. Она устроилась подальше от места, где они ночевали, прижавшись спиной к расположившимся в пушистых зарослях папоротников нагревшимся на солнышке крупным валунам. Слезы безостановочно продолжали течь по щекам, но уставшая морально и физически девушка уже перестала всхлипывать, просто бездумно глядя на зеркальную водную гладь.
«Был бы он неладен этот проклятый остров! Но, мать его, до чего же красиво… ”
Когда солнце только-только перекатило через центр небосвода, краем глаза Гермиона заметила движение возле места их недавнего ночлега. Как бы это глупо не казалось даже ей самой, но сердце в этот момент радостно подпрыгнуло, ведь это значило, что теперь она снова не одна. Обернувшись, она исподлобья принялась наблюдать за угловатой худосочной фигурой бывшего преподавателя, сновавшего туда-сюда по берегу, сильно припадая на раненую ногу, а иногда и вовсе по-молодецки прыгая на одной. Эх, показал бы им кто-то хоть кусочек этого представления во времена, когда они учились школе. Зрелище произвело бы фурор!
Мысли о школе, напомнили хогвартской умнице и о женихе, сейчас таком далеком. Рональд…
Без сомнения, чисто внешне профессор откровенно пасовал перед своим бывшим учеником. За эти годы Рон вырос из школьника-раздолбая в почти двухметровую детину с кулаками-кувалдами! И хотя ее без двух минут муж не отправился, ни в авроры, ни в квиддич, как собирался изначально, парень неожиданно для всех нашел себя в рекламном бизнесе, благо статура и известная внешность теперь ему это позволяли. Впрочем, сказать, что это произошло совсем уж неожиданно, можно было бы разве что сильно лукавя — поклонников и славу Рональд Уизли любил всегда!
Еще раз порадовавшись, что прямо перед ней раскинул длинные махровые ветви пушистый куст папоротника, и за этой солидной преградой заметить наблюдателя Снейпу было практически нереально, девушка села поудобнее и, подперев кулаком щеку, принялась осматривать бывшего учителя внимательнее. Профессор тоже казался довольно высоким, и все же Рону уступал не меньше чем на «полголовы»; он был широк в плечах, но отличался, «тонкой костью» и чрезмерной худобой. За прошедшие несколько послевоенных лет бывший двойной шпион вроде как немного посвежел… ну, пожалуй, совсем чуточку, но дни на этом острове вновь вернули лицу Грозы привычную всем истощенность, усталость и темные круги под глазами. Однако стоило признать, что таким уж страшным профессор все же не выглядел. Да, черты его лица были излишне угловаты и резки. Да, нос казался слишком длинным, а губы очень уж тонкими, взгляд тяжелым, и еще эта борода… Одним словом, Северус Снейп точно не сошел бы за эталон красоты, и все же чудовищем, каким он виделся ученикам в школе, он не был. Обычный человек… со своими «тараканами», просто его тараканы заметно раздались в размерах и несколько располнели…
Мужчина тем временем, старательно ковыляя, перетаскал на берег увесистые охапки невысоких побегов с заостренными темными листьями, из которых на камнях вскоре образовался солидный по размерам стог. Девушка с любопытством наблюдала за его действиями из своего укрытия, с дотошной въедливостью всезнайки пытаясь сообразить, что же он такое делает?
«Собрался разводить костер?
Великовата поленница, однако…
Или, может, строит хижину?
Слишком мелкие стволики у этих растений».
Снейп же продолжал усердно наматывать круги по близлежащим кустам, то и дело таща в образовавшуюся «кучу» все новые и новые ветки. Движения его казались резкими и рваными, зельевар явно злился и нервно швырял каждую очередную стопку к остальным. Не без зловредного удовлетворения Гермиона заметила, что ее непокладистый сосед теперь тоже щеголяет в одном ботинке, куда подевался второй, девушка не имела понятия, но это и не являлось столь важным! Главным казался сам факт, что теперь не она одна будет бить о камни голые пятки! Как бы это гадко не звучало. Хотя, возможно он просто снял обувь с распухшей ноги…
Наконец, профессор остановился, тяжело дыша, и осмотрел результаты своих трудов. Кажется, размеры выросшего стога его наконец удовлетворили, потому что в кусты он больше не пошел, а просто устало опустился на теплые камни. Однако же посидел совсем не долго, что-то внутри него клокотало, не давая мужчине успокоиться и расслабиться. Он вдруг резко вскочил и, швыряя небольшие охапки побегов и листьев на тот самый плоский камень, на котором Гермиона сама вчера разбивала зловонные бутоны раффлезии, принялся кромсать толстой бамбуковой палкой эти тонкие веточки, превращая их в спутанное месиво. От этого зрелища по коже у Гермионы пробежали колючие мурашки. Бывший учитель с такой обреченной яростью изничтожал свою добычу импровизированным орудием, каждое новое движение его сквозило безысходной злостью. И с каждым новым оглушительным ударом палки о камень, девушка непроизвольно вздрагивала, но не могла отвести глаз. Он завораживал… невзирая на худобу и усталость, в этом человеке бурлила сила, настоящая, первобытная… мужская! Разинув рот и боясь пошевелиться, чтобы вдруг не выдать себя, она следила, как ее бывший учитель, надрывно зарычав, вдруг остервенело сорвал с себя мешавшие злиться остатки рубашки, которые прежде так ревностно берег, не желая снимать ни под каким предлогом. Изодранная, прохудившаяся ткань рваной тряпкой улетела в кусты, а взору оторопелой Гермионы открылась обнаженная спина мужчины. Спина, на которой не было ни единого куска здоровой кожи — это был один сплошной шрам, сплетенный из множества других — мелких, разных и ужасных… Волоски на теле неприятно приподнялись, не смотря на удушающую жару, Гермиону будто окатили ледяной водой.