После недавнего инцидента мужчина ушел в джунгли и до сих пор не возвратился. Гермиона успела побродить по округе в поисках «пропажи», и давно вернулась на прежнее место, надеясь, что рано или поздно, но бывший учитель всё-таки вернется именно сюда.
Смешанные чувства вины и досады неприятно давили на грудь и оседали вполне реальной горечью во рту. Заплакать почему-то не получалось и от этого становилось только хуже — невозможность получить разрядку, а вместе с ней и облегчение.
«А ведь он живет так уже несколько лет…», — почему-то вдруг подумалось школьной умнице. — «Его магия бурлит внутри, но не может выйти наружу. Ощущение, будто тебя неровен час разорвет на части. И пусть до этой последней капли не доходит, но снова и снова продолжает мучить».
Девушка сглотнула горький ком и поморщилась. В своих неприятных размышлениях она, сама не задумываясь, продолжила начатое Снейпом ранее обустройство жилища. Из мягкой травы и широких листьев пальм она сложила корявое подобие спального места и насобирала сухих веток для костра, принесла пару старых кокосов, желая сделать из них то ли чашки, то ли тарелки, но которые, впрочем, ей так и не удалось разбить. Сложила горкой рядом с кроватью несколько вполне спелых авокадо, молодые и вполне пригодные в пищу ростки бамбука, мандарины и даже жменьку аккуратно уложенных на плоском листе уже знакомых ягод бразильского винограда. Без сомнения, эта часть острова в плане пропитания оказалась значительно привлекательнее.
И тем не менее, Гермионе в прямом смысле «кусок в горло не лез». Нервная дрожь уже колотила ее без остановки, а паника с каждой минутой все больше овладевала сознанием. Снейпа до сих пор не было.
«Почему он так долго не возврашается?
А вдруг с ним что-то случилось?
Или он меня попросту бросил?..»
Почти совсем стемнело, когда девушка наконец услышала шорох раздвигаемых веток. На секунду сердце пропустило удар, и она, съёжившись сидя на подстилке из листьев, смогла лишь в оцепенении смотреть расширившимися глазами в темноту, ожидая, кого же увидит сейчас перед собой — Его или голодного хищника.
Знакомая фигура бывшего профессора неспешно выбралась из зарослей и, на миг остановившись, всё же направилась к ней. От напряжения, вымотавшего её за этот день окончательно и вдруг нахлынувшего облегчения, что этот противный человек, хвала Мерлину, всё же жив, Гермиона не нашла в себе сил даже подняться. Она лишь продолжала сидеть, обхватив коленки худыми руками и наконец-то плакала. Слезы текли по лицу не останавливаясь, ком в горле стал ещё горше и почему-то неприятно покалывало в кончиках пальцев.
Мужчина тихо подошел и присел на корточки прямо перед ней, устало всматриваясь в её заплаканное лицо. Яркая луна освещала его резкие черты, придавая образу Грозы странной, но почему-то совсем не пугающей, потусторонности. Гермиона затаила дыхание, всё глубже проваливаясь в бездонные тоннели темных глаз. Она упустила тот момент, когда теплые пальцы осторожно и бережно стерли влагу с её щёк.
— Не надо, — донесся до неё будто издалека бархатистый тембр его удивительного голоса. — Разожги лучше огонь.
Девушка моргнула, словно вынырнув из липкого сна, и с непониманием глядя на бывшего профессора. Он едва заметно улыбнулся и кивком указал в сторону ею же сложенных горкой веточек.
— Огонь, — пояснил он мягко.
Всё еще пребывая в дискомфортной прострации, Гермиона рвано кивнула и, осторожно отодвинувшись от мужчины, постаралась переключить всё внимание на пока ещё безнадежно холодную кучку хвороста. Где-то в далеке жалобно запели цикады, глухо ухнула сова, а в высоких кронах деревьев, потревоженные прохладным ветерком, зашептали листья, подобно насмешливым заправским сплетникам. Девушка раскрыла ладони, безрезультатно пытаясь вспомнить, что именно, а главное как, нужно сделать. Она чувствовала себя уставшей и разбитой. В голове царила полная пустота, сплошной туман и ни одной связной мысли…
Тёплая большая ладонь вдруг легко опустилась ей между лопаток, нежно поглаживая. Вся ее сущность сконцентрировалась сейчас в этом участке кожи на спине, согретом теплом тонких длинных пальцев. Волоски по всему телу поднялись, а мир вокруг наконец встал на свое место. Все чувства, ощущения, мысли — всё сделалось кристально ясным и понятным. Нечто волшебное и искрящееся обжигающей силой зародилось где-то внутри живота, и стремительно помчалось к позвоночнику, будто ластясь к чужой теплой ладони. По венам потекла магия. Яркие искорки как и в прошлый раз вспыхнули в ладонях. В голове просветлело, тяжесть отступила, тепло заполнило всё внутри, и девушка наконец легко вздохнула полной грудью. Невысокие игривые язычки пламени лениво облизнули сухой хворост, в воздухе приятно запахло дымком, а тело окутало согревающим душу теплом.
Боясь неосторожно разрушить этот удивительный, но такой хрупкий момент, Гермиона медленно обернулась. Его рука все так же покоилась на ее спине, а лицо оказалось совсем близко. В темных глазах отражались яркие всполохи распаленного ею костра, и это делало его взгляд поистине волшебным. Он молчал.
«Странный… Странный и такой несчастный человек. Научился так больно ранить едкими словами, и совсем не умеет сказать то, что сейчас открытым текстом написано практически у него на лбу…»
— Я хотела… — девушка первой нарушила тишину.
«Как сложно! Так сложно и страшно говорить… Я понимаю вас, профессор, мне так кажется. И так хочу, чтобы и вы поняли — я ХОТЕЛА поцеловать именно вас… тебя! Хотела…»
-…хочу, — добавила она совсем тихо.
Знакомый нерв под глазом мужчины дернулся. Самый честный ответ… Гермиона немного робко улыбнулась.
— Глупая… — как то уж совсем печально отозвался он, перемещая обжигающе горячую ладонь сначала к её плечу, а потом осторожно касаясь пальцами раскрасневшейся девичьей щеки. — Глупая, упрямая гриффиндорка…
Очень медленно он наклонился к ней, будто давая время одуматься и убежать. Но Гермиона не шелохнулась, каждой клеточкой себя впитывая магию происходящего.
Его губы были сухими и растрескавшимися, а жесткие волоски отросшей бороды щекотали кожу. Гермиона ответила на поцелуй, обнимая мужчину за плечи, сначала немного робко, но потом прижимаясь сильнее, так явно ощущая грохот его сердца.
Он отстранился первым, но лишь для того, чтобы склонив голову, зарыться лицом в ее растрепанные кудряшки. Она же уткнулась носом в его так удобно подставившуюся шею. Как раз в то самое место, где с силой билась
артерия, и где кожу изрезали кривые шрамы — жестокие метки, оставленные на израненном теле лжепожирателя клыками Нагини. Вот здесь… в этом месте, так близко под тонкой кожей пульсирует жизнь человека, такая хрупкая… Девушка, не сдержавшись, осторожно поцеловала подрагивающую жилку, переполняемая эйфорией от понимания, что он ей позволяет сделать это. Мужчина шумно выдохнул и едва слышно застонал. Гермиона прикрыла глаза, желая ощутить происходящее еще острее. Он удивительно пах — странная смесь запаха пляжа, пота, соленой воды, солнца, джунглей, человека. Живого, теплого человека, такого нужного и такого близкого сейчас.
— Что же ты делаешь, глупая? — хрипло прошелестел Снейп ей в волосы, снова обнимая одной здоровой рукой.
И всё же он отстранился, вскользь поцеловав ее в висок. Сразу стало холодно. Безумно захотелось опять прижаться к нему, ощутить тепло и биение сердца.
— Все остальные уверяют, будто я умная, — с тоской отозвалась девушка, борясь с желанием прильнуть к его груди снова.
— Они вам неприкрыто льстят, — вымученно скривился в ответ он.
— И всё же, профессор, — вздохнув, усмехнулась девушка, — быть свиньёй, это ваше перманентное состояние.
Мужчина тихо засмеялся, и Гермиона в очередной раз подивилась, какой необычный у этого многоликого человека голос, истинное оружие! Стальными нотками в этом голосе его обладатель может пригвоздить обидчика к стене, не моргнув и глазом, а язвительными интонациями запросто унизит и обидит до слез, однако нежным и чуть вибрирующим бархатом своего баритона он способен в буквальном смысле околдовать сознание, заворожить мысли, заставить сердце биться сильнее.