— Куда? — растерялась гриффиндорка.
— Домой, Гермиона, домой… — отозвался он сонно.
— А вы? — тупо уставившись на него, прошептала она.
— А я устал и хочу спать, — холодно отрезал он и, отвернувшись, размеренно засопел.
====== Глава 23 ======
Следующие несколько дней невольные сожители просуществовали на ставшем уже почти родным острове достаточно мирно. Каверзных тем оба сознательно избегали, каждый, впрочем, делал это из личных соображений. А о странном поцелуе ни Снейп, ни Гермиона и подавно показательно не вспоминали.
Придя к общему решению отдохнуть, набраться сил и после направиться исследовать недра горы, бывший профессор и его бывшая ученица обустроились в новом месте с максимальным возможным комфортом и принялись воплощать свой план в жизнь.
Эта часть острова, к счастью, изобиловала множеством съедобных плодов, а Снейп изрядно поднаторел в рыбной ловле, усовершенствовав деревянную рогатину острым шипом, сделанным из кончика жесткого листа крупной агавы. Гермиона в основном занималась собирательством растительной пищи, а пару раз ей посчастливилось обнаружить птичьи гнезда, которые голодная защитница страждущих разорила без зазрения совести. Пресной воды в округе имелось в достатке. А теплые источники позволяли не только худо-бедно смыть грязь и усталость, но давали божественную возможность понежиться в просторный «джакузи». В целом, можно сказать, что жизнь в этих диких джунглях обрела некоторую степень «комфортабельности» и даже в каком-то странном смысле уютности. Жилище и ночлег обустроили в неглубокой нише на одном из склонов горы. Пещерой это небольшое отверстие назвать было сложно, но в нем вполне хватало места, чтобы спать, вытянувшись во весь рост, а небольшая площадь и обогреваемые изнутри стены делали это местечко удивительно подходящим для отдыха.
Наконец-то имея подобие плана и не торопясь куда-то обязательно идти, они смогли впервые за долгое время расслабиться, хорошо выспаться, плотно поесть и нормально вымыться. Все эти, казалось бы, привычные в обычных условиях вещи, в экстремальных условиях затерянного острова очень скоро дали свои плоды, и наши островитяне смогли-таки почувствовать себя Людьми. Снейп, в который раз подтверждая, что совсем не спроста получил звание Мастера зелий, обошел всю округу, изучая оказавшиеся в его распоряжении «ингредиенты», и одной здоровой рукой исхитрился соорудить и ранозаживляющий, и восстанавливающий, и укрепляющий составы, и даже подобие мыла, на основе вполне прилично вспенивающегося растения.
Повседневная рутина затягивала и даже стала походить на привычную. И всё же, не смотря на значительные улучшения в бытовом плане, душевное состояние этих двоих оставляло желать лучшего. По крайней мере, сама Гермиона постоянно пребывала в некотором раздрае, то и дело силясь распутать клубок спутавшихся узлами мыслей, плотно засевших в её уставшей голове. А подумать ей таки было чём… После недавних неожиданных профессорских откровений, девушка крепко призадумалась — что-то решительно не клеилось во всей этой истории. Что-то не давало ей полностью поверить словам «бывшего пожирателя смерти». Все его рассказы, выданные в краткие моменты, когда он вдруг оказывался расположен к разговору, были наполнены какой-то жгучей тоской, болью и, пожалуй, обидой… Выходило, что те или иные люди по жизни раз за разом использовали его самого либо же его способности в своих не всегда «розовых» целях, а он сам в фантазиях сопливой девчонки представал вдруг благородным и несчастным рыцарем. Коим, к слову, этот вредный, жестокий и скользкий тип, исходя из его же поступков и слов, мог бы оказаться разве что в параллельном измерении. Как говорится: «Эта история шита белыми нитками…» Так что очень многие вещи заставляли въедливую заучку сомневаться и пристальнее следить за своим случайным соседом. Но на смену этим скептичным мыслям всегда приходили совсем другие: о том, как он спасал ее на этом острове, о том, что рассказывал про него Гарри и, конечно, о том, что за последнее время увидела в нем она сама.
«А вдруг именно это и есть правда?
Что если он всё же не обманул?
Но может так статься, что всё же ложь, умело вложенная опытным шпионом в глупую голову слишком самоуверенной зазнайки, которая ошибочно возомнила себя слишком умной…»
Гермиона в сотый раз тяжко вздохнула, искоса зыркнув на опять что-то мастерящего Снейпа.
«Поистине неугомонный человек! С которым так неописуемо сложно!»
В памяти неспешно всплыл образ Рона. Такого простого и понятного, всегда готового обнять и согреть своим теплом. Родного Рона… Следом за улыбающимся женихом контуры обрело всё такое дружное и забавное семейство Уизли. Люди, ставшие ей семьей, принявшие её и такие любимые ею.
Гермиона и сама никак не могла взять в толк, как можно даже просто смотреть в сторону старого и вредного бывшего учителя, осужденного пожирателя смерти, опасного и неприятного человека, имея в качестве почти состоявшегося мужа Рона и всю его дружную веселую семью, как безусловных родственников?! Это ведь сумасшествие чистой воды! Бред… И тем не менее, что-то странное и непонятное то и дело сдавливало грудь, заставляло мысли метаться из крайности в крайность, а сердце колотиться с бешеной скоростью.
Тряхнув головой, Гермиона постаралась сбросить вновь окутавшее её наваждение, и принялась мысленно повторять свою мантру:
«Мне не нравится Снейп!
Он мой бывший учитель…
Он ОЧЕНЬ поршивый учитель!
…хотя нет…
преподавал он, кстати сказать, не так уж и плохо. После уроков выживания на занятиях Грозы подземелий, экзамены по зельеварению даже самые криворукие бездарности всегда сдавали вполне прилично, куда бы не поступали.
Ну и ладно!
Всё равно, он вредный и несправедливый ублюдок!
Мелочный.
Злопамятный.
Самовлюблённый…
… ох, и это тоже явно не о нём… с самооценкой у бывшего шпиона как раз-таки огромные проблемы.
Ага, вот! Это точно сработает — Он Пожиратель смерти!
Впрочем, и тут промах… слугой Темного лорда он тоже был каким-то недоделанным…»
В сердцах сплюнув, девушка горестно покачала головой.
— Все то у вас, профессор, наперекосяк! — пробормотала она себе под нос, со вздохом констатируя, — Как, собственно, и у меня самой…
Очередной скучный день медленно тянулся, близясь к своему логичному завершению. Невольные сожители заполняли время однообразными, ставшими уже привычными делами, львиной долей которых, естественно, стало добывание пищи. И Гермиона, и Снейп, не сговариваясь, просто делали то, что им казалось сейчас уместным и целесообразным. Удивительно, но этот расклад работал идеально и без сбоев, быт наладился. И всё же, что-то неуловимое будто надломилось. Гермиона не могла с уверенностью разобрать, стал ли причиной разлада тот (наверное) неуместный поцелуй, или же всему виной последующий за ним вечерний разговор, оставивший неприятный осадок. Но так или иначе, общение с задумчивым и вновь отстранившимся мужчиной свелось теперь к необходимому минимуму, что, стоило признать, до глубины души огорчало девушку. Ей безумно не хватало острых и порой таких забавных пикировок с этим сложным человеком, обладающим неповторимо едким, саркастичным, но таким метким чувством юмора и, конечно, колоссальным интеллектом. Беседы с ним, в те редкие минуты, когда профессор был к этому расположен, воспринимались школьной умницей настоящей отдушиной. Казалось, он мог поддержать разговор о чём угодно, был начитан, эрудирован, имел свое мнение, размышлял. Его внутренний мир, без сомнения, был огромен и ярок. Однако же всё это таилось под непробиваемыми толщами отточенного, воздвигнутого в абсолют самоконтроля и вырывалось наружу только, когда этот человек по какой-то причине сам вдруг решал эту завесу слегка приподнять, ну или валялся в полубессознательном бреду… Очень часто понять его вообще не представлялось возможным, а порой он был эталоном логики и последовательности. Порой он был безобразно вспыльчив, груб и скор на едкие замечания, но минуту спустя мог утешить одним уверенным взглядом, поселить в душе надежду парой слов, сказанных его невероятным бархатным голосом. От всего этого голова шла кругом. От попыток разобраться в хитросплетениях многоликого слизеринца мозг буквально вскипал, а по венам бешено мчался адреналин.