Ева приготовила салат. Стол, который она сервировала, выглядел красиво. Они нашли белую льняную скатерть в шкафу, а свежие цветы, которые Ева купила на рынке, были красиво составлены в стеклянной бутылке молочного цвета. Она казалась странным выбором в качестве вазы, но как только Ева разместила в ней цветы и повязала сверху бледно-лавандовую ленту, Мэгги пришлось признать, что композиция была весьма очаровательной. Ева унаследовала это от матери, она умела делать из обычных предметов нечто красивое.
«Может быть, я позволю ей заняться мной», — подумала Мэгги.
Шардоне охлаждался в холодильнике, а на столе стояла бутылка Каберне. Все было готово.
Мэгги вошла в гостиную. Может быть, надо положить еще одно бревно в камин. Конечно, бревен больше не требовалось. Ведь она положила новое бревно всего пару минут назад. В очаге энергично горел огонь, в комнате уже было довольно тепло. Мэгги открыла окно и впустила внутрь ночной бриз.
Подъездная дорожка была пуста. Девушка бросила взгляд на тропу, шедшую через поле к дому Люка. Ничего. Она продолжила смотреть в том направлении, надеясь, что он уже за поворотом, она подумала, что в темноте его не видно, и он просто мог смешаться с деревьями.
Мужчина не появился.
Мэгги бросила взгляд на часы на каминной полке ― двадцать часов пятнадцать минут.
― Будь я проклята, если снова отправлюсь по той дороге, ― пробормотала она себе под нос.
Вернулась на кухню и достала лосося из холодильника.
― Он здесь? ― спросила Ева, оттолкнувшись от стола, затем переставила стул и в последний раз поправила цветы.
― Нет, ― ответила Мэгги, выходя через заднюю дверь. Девушка открыла крышку раскаленного гриля и положила туда лосося. ― Не пришел.
― Ты этого не знаешь, ― сказала Ева, стоя на пороге.
Мэгги повернулась, чтобы посмотреть на нее. Ева выглядела такой красивой в обрамлении света, льющегося с кухни, такой полной надежды. Мэгги не хотела разочаровывать ее, но факты есть факты.
― Ева, уже восемь семнадцать вечера. Мужчина опаздывает на сорок семь минут.
― Может быть, что-нибудь случилось?
― Тогда он бы позвонил.
― Думаю, ты слишком сурова. Я не дала ему свой номер телефона. А ты? Нет? Я так не думаю.
Мэгги заупрямилась.
― Тогда бы ему стоило проявить любезность и заехать, чтобы нам это сказать. Он знает, где находится колледж. Так что мы имеем два варианта, ― Мэгги подняла палец, ― А: он невнимательный придурок, который не уважает ничье время, кроме своего, и думает, что это нормально появляться на званом ужине с огромным опозданием. Это ненормально. Или, ― она подняла второй палец, ― Б: он из тех парней, у которых появляются планы, и они не приходят, не извинившись. Опять же, это ненормально. Я только что рассталась с самовлюбленным козлом. У меня нет никакого желания начать встречаться с еще одним таким же.
Ева смотрела на сестренку, и на ее лице расплывалась широкая улыбка.
― Ты права, ― сказала она. ― Он козел. Я рада, что он не пришел, ведь это значит, что мне достанется больше твоих вкусняшек. Я умираю с голода! И, если у него хватит наглости появиться сейчас, мы его вышвырнем.
Люк проснулся от тычка мокрым носом и головой.
― Уходи, Самсон, ― пробормотал он.
Самсон ткнул его еще раз, сопроводив это коротким, раскатистым вуф.
Должно быть, он завалился на диван до того, как сводил Самсона на последнюю ночную прогулку.
― Прости, мальчик, ― сказал он, отталкиваясь от дивана и вставая, сонный и немного дезориентированный. Они вдвоем направились к задней двери.
На улице он немного размялся, все еще не до конца проснувшись, но наслаждаясь ночными звуками и умиротворяющим мерцанием звезд, пока Самсон проходил свой привычный ритуал по крещению различных кустов и деревьев.
Люк размял плечи. Они слегка побаливали. Всегда болели после субботнего марафона по выпеканию хлеба. Это сказалось и на пояснице. Мужчина покрутился, вращая тело из стороны в сторону, расслабил спину, тогда-то он и вспомнил.
Приглашение на ужин.
― Проклятье!
Самсон посмотрел на него, наклонив голову набок.