Наташа выглянула из-под одеяла и осмотрелась. У ней никогда раньше не было своей собственной комнаты, где можно было бы закрыться от огромного раздражающего мира словно в футлярчике. Комната была довольно маленькой, но зато светлой и удивительно уютной. Дверь, напротив окно с легкими занавесками и цветами на подоконнике, справа кровать, где лежала сейчас Наташа, слева большой старый шкаф для одежды и ближе к окну еще один для книг и всякой всячины. Перед окном деревянный стол без скатерти, под которым стояла тумбочка с тремя ящиками, два стула. В ногах кровати, ближе к двери, стояла табуретка. Над нею к стене была прибита полка. По стенам развешаны фотографии в рамках, с изображениями видов острова М. Во всей комнате чувствовалось что-то доброе и непривычно чуткое, такое, какое всегда бывает в гостях. Наташа чувствовала, что не пройдет и месяца, как она привыкнет и сроднится, срастется с этой комнатой...
Наташа лежала долго, очень долго. Вспоминала последние дни, любовалась комнатой и пальмой за окном, мечтала... На острове можно очень хорошо устроиться, если никто не будет мешать. Своя комната - это потрясающе!
Когда она дотянулась до смартфона, чтобы включить Интернет, часы на нем показывали половину десятого. Наташа улыбнулась: она слышала до этого, как во всем доме вдруг поднялась суета и менее чем через час медленно вытекла на улицу; лишь где-то внизу равнодушно бормотал телевизор; за Наташей никто не заходил, значит, можно было представить, что о ней все забыли.
* * *
- Как, Натали? Ты что же, даже и не думала вставать? - в комнату с крайне удивленным видом заглянула Элеонора.
- Я хочу побыть одной, - поморщилась Наташа, прячась в одеяло. Ну вот! Разрушили, всё-таки, уютный мир.
- Давай-давай, поднимайся, умывайся и иди завтракать. Хъюго с трудом согласился еще немного подождать тебя, чтобы познакомить с островом. Давай быстрее, я надеюсь на твою вежливость! - С этими словами Элеонора прожгла Наташу полупрезрительным полушутливым взглядом и, медленно и выразительно повернувшись, вышла из комнаты. Ее тяжелые неровные шаги постепенно затихали где-то внизу.
Наташа оделась и, отыскав санузел справа от своей комнаты, заперлась там на пятнадцать минут из которых десять минут размышляла о своей ужасной жизни. Выйдя, она растерянно остановилась, пытаясь сообразить, где в этом доме завтракают. Думала она не больше секунды, решив идти на звук работающего телевизора.
На лестнице ее встретил сердитый Хъюго.
- Привет Натали. Мне надоело тебя ждать. Выходишь из дома, поворачиваешь направо и идешь до конца. Найдешь меня где-то там.
Вскоре Наташа уже сидела за столом, глядя на еду, к которой ей предстояло привыкнуть.
* * *
На улице было очень тепло, даже жарко, как показалось Наташе. Она вышла из дому, только потому, что было бы уж совсем неприлично оставаться в комнате. Наташа послушно пошла направо, по привычке смотря вниз. Изредка, когда на нее падала тень от пальмы, она поднимала голову и глядела на это южное растение со странным серьезно-задумчивым выражением на лице, бледном от постоянного сидения дома. Наталии нравилась эта почти неестественная бледность. «Я - вампирчик!» - говорила она с гордостью. А здесь, на острове М., так много солнца, что Наташино лицо непременно покроется загаром.
- Эй, ты тут смотри, не заблудись! - услышала она вдруг знакомый голос Хъюго. - И перестань наталкиваться на людей. Ты хоть знаешь, куда идешь?
Снова его голос заставил Наташу вернуться в реальность. Она подняла голову и осмотрелась. На улице было довольно много для этого пригородного места народу. Привычная лихорадочная спешка отсутствовала. В этом месте, где стоял дом Михаэля, дикая буйная природа смешивалась с отголосками города. Природы было чуточку больше.
- Я хочу познакомить тебя с моими сестрами, Натали, - сказал Хъюго.
Наташа молча посмотрела на него. Да, вот его сёстры, они внимательно смотрят на Наташу. Какой кошмар... Она только сейчас по настоящему осознала, что на острове М. ей придется много общаться. Намного больше, чем в Петербурге. Наташа так сильно привыкла к одиночеству, сроднилась, срослась с ним, что теперь любое общение сильно, почти до боли, напрягало ее. Наташа при любом удобном случае стремилась спрятаться, уйти от всех, хотя понимала, что ничего кроме вреда это принести не может. Без общения нет развития. Хотя Наташе даже нравилось быть такой, «глупой и депрессивной, с загубленными талантами и мечтами, и вообще плохой», как она сама про себя говорила. Наташу часто мучило это ее состояние. На самом деле она сама не знала, как относится к нему: слишком много истощающих ураганов побывало в ее душе...