— Это жестоко, — выдавил Стас.
— Жестоко бросать друга в трудную минуту. Кто тебе дороже — я, знающая тебя с первой сигареты, или баба, женившая на себе силой?
— Наташ, перестань…
— Стас, ты о первом своем трахе рассказал мне, значит, ближе у тебя никого нет. А мне сейчас действительно паршиво. Ты же знаешь, как я устаю с Кирой, нам срочно нужен свежий воздух. Выручай.
— Ладно. Что ты предлагаешь?
— Поехали куда-нибудь под Кыштым. Соберем людей, посидим на берегу, пожрем мяса.
Стасик вздохнул. Он уже готов был принять предложение — не мог не принять как действительно единственный и самый близкий друг — но в его личной жизни хватало и своих недоразумений.
Он перешел на шепот:
— А куда я жену дену?
— Боже… возьми с собой. Неделю как-нибудь потерплю, тем более что спать с тобой не планирую.
— Ты тоже не в моем вкусе, рыжая. Ладно, выступила на «четверку», амиго, что-нибудь придумаю. Но учти, я запомнил насчет решающего голоса на совете в сентябре.
— И не забывай.
Уже через несколько дней три автомобиля выехали из города по Свердловскому тракту. Кира села в «двенашку» дяди Кости, редакционного водителя, еще не отгулявшего свой плановый отпуск. Безалаберный, но добродушный рослый детинушка долго не раздумывал над предложением отдохнуть, принял его сразу. Кира с огромным удовольствием слушала в дороге анекдоты, не предназначенные для детских ушей. В замыкавшей колонну «Тойоте» ехали декан факультета журналистики местного университета Вениамин Карев, его жена Татьяна и шестнадцатилетний сын Матвей. С ними Наталья и Стас дружили еще со студенческих времен, и она знала, что Карев, пусть и способный вывести из себя своей старомодной педантичностью и занудством, будет весьма уместен у ночного костра как интересный рассказчик.
Компания подобралась что надо.
7
По узкому проселку автомобили двигались со скоростью асфальтоукладчика. Пыль поднялась до небес. Стасик пересел за руль. Он вел свой черный «логан» не очень уверенно, сбрасывая скорость практически до нуля на каждом повороте. Привыкший к его манере вождения Костя на всякий случай держал приличную дистанцию. Ширина дороги не позволяла совершить разворот, и путешественникам оставалось лишь двигаться вперед.
— Где твоя железная дорога? — интересовалась Наталья.
— Должна появиться.
Стасик мрачнел с каждым новым изгибом проклятой пыльной дороги. Наталья смотрела в окно. Лес нависал вокруг, будто удивленный неожиданным визитом туристов. Вечером или ночью здесь точно делать нечего, снова подумала Наташа и похвалила себя за то, что собрала большую компанию.
— Я отдыхал здесь в детстве, — вдруг сказал Стасик. Губы тронула легкая улыбка. — Где-то тут должен прятаться пионерский лагерь. Я думал, здесь просторнее, но за двадцать лет все поросло.
— За двадцать лет много чего изменилось.
Наталья подумала о своем пионерском детстве. Отец тоже доставал путевки в лагеря, отправлял дочь почти на все лето, чтобы не носилась с мальчишками на стройках и по гаражам, сшибая колени. Как будто в пионерском лагере негде сшибать коленки в кровь. Смешной папа.
— Почти приехали.
Машина миновала развилку и повернула налево, где дорога становилась шире и резко уходила вверх, взбираясь на пригорок. На вершине насыпи их ожидал нерегулируемый железнодорожный переезд.
Стасик прибавил газу, «логан» завыл и стал карабкаться на насыпь. Остальные две машины остановились у подножия на случай, если Стасику не достанет опыта удержать машину на крутом подъеме.
Но Стасик справился. Закатился на самый верх и остановился точнехонько на рельсах. На губах застыла глупая ухмылка.
— Очко не играет?
Наташа посмотрела мимо него в левое окно. Одинокая колея в узком лесном коридоре терялась у горизонта. Наташа посмотрела направо. Там, в нескольких километрах от переезда, рельсы поворачивали. У поворота Наталья разглядела что-то вроде деревянного забора и какое-то ветхое строение, похожее на сарай.
— Если верить тому, что я вижу, по этой железной дороге не ездили лет пятьсот. Так что нет, старичок, очко пока не играет. Хочешь меня напугать, придумай что-нибудь поэффектней.
— Это ты зря. Поезда здесь еще бегают, хоть и с большим интервалом, и мы их обязательно услышим.