Наталья Ростовцева предположила, что Сергей Ковалев — ангел. Нет, не тот, что с крыльями и выпученными глазками летает над нашими головами, посыпает дорожки лепестками роз и на каждом углу кричит «возлюбите да обрящете!». Это был бы сумасшедший. Сергей Ковалев — другой. Он — необъяснимое и непонятное воплощение чего-то светлого и теплого, что есть в человеке, исполнитель какой-то миссии, никому пока не ведомой. Да, конечно, он хмур, неразговорчив, выпивает, курит и, разумеется, может так сунуть в рыло, что не узнаешь себя в зеркале. Но… при этом невероятно добр и скромен. Нелепое сочетание. Нереальное для парня его статуса человеколюбие и что-то еще, чего она не уловила. Действительно Ангел. Один из тех, что, сами того не ведая, время от времени спускаются на нашу грешную землю, ходят по ней и беспричинно творят добро, не требуя расписок и не выдавая квитанций.
Часть комментаторов презрительно фыркала: «Ангел? С табельным оружием и бессрочной индульгенцией от МВД?! Не смешите! Думаете, он не поступался совестью? Не стрелял по живым мишеням? Не лжесвидетельствовал? Как же он выдержал столько лет в полиции?!». В ответ другая часть спорщиков во главе с человеком, скрывавшимся под ником Тура, давним заочным знакомым Наташи, кипятилась: «Ангел — не тот, что гадит ромашками, а тот, кто способен к самоанализу, умеет отличить добро от зла, не боится признать и исправить ошибку, способен прощать других и самого себя».
Браво, Тура, ты меня прекрасно понял! И отдельное спасибо за цитату от братьев Стругацких, украденную ими в свою очередь у кого-то из раскольников: «Из десяти девять не знают отличия тьмы от света, истины от лжи, чести от бесчестья, свободы от рабства». Из десяти — девять! Плохи наши дела, люди, очень плохи.
Постепенно майор Сергей Ковалев стал ее кумиром, незримым героем публикаций, а может, и потенциальным героем ее романа. Ведь помимо всего прочего он был очень интересен и просто как мужик. И разница в возрасте в самый раз — всего-то десять лет.
О, какой он мужчина…
Она провела с ним всего несколько часов чистого времени, пока делала свою работу, но уже ко второму часу первой встречи ловила себя на мысли, что ей хочется прислониться к нему, как к большому дубу, спрятать голову в ветвях и говорить, говорить, говорить, жалуясь на несправедливость жизни, на глупость и мелочность людей, на неожиданную утрату ориентиров и цели, ради которой можно чем-то пожертвовать. Словом, ей самой захотелось дать интервью ему, большому и доброму мужчине, знающему ответ на любой вопрос. И никакого намека на секс, ибо в такие волшебные моменты, случающиеся в жизни реже, чем солнечные затмения, о грешной плоти даже не вспоминаешь.
Но вместо того, чтобы бросить диктофон, выплюнуть сигарету и стать самой собой хотя бы на пару часов, она продолжала разыгрывать из себя курву с рыжим хвостиком, которой сам черт не брат.
Что же он тогда говорил? Ничего особенного. Во всяком случае, ничего такого, чего она не слышала раньше. Но в изложении сурового мента каждое слово обретало невероятную силу.
«Конечно, в наших рядах полно ребят, лишенных даже приблизительных представлений о чести, — говорил Ковалев, сосредоточенно гася сигарету в пепельнице, хотя она давно уже погасла. — И я знаю, что репутация у нашей профессии, мягко говоря, паршивая. Но припирать человека к стенке, не имея достаточных оснований, нельзя. Даже у последнего козла должен быть шанс оправдаться. Потому что мы не такие, какими выглядим, мы так проявляемся в разных обстоятельствах. Но мы бываем и другими».
«Взять деньги за развал уголовного дела? — размышлял он, поглаживая нижнюю губу и по-прежнему вперив взгляд куда-то вниз. — Как два пальца… Но я работаю только с теми следователями, которым доверяю. С теми, кто не завалит мою работу, кто понимает, что я делаю и почему я делаю это так, а не иначе».
«Больше всего не люблю человеческую глупость и низость, — с улыбкой говорил Сергей почти в самом конце интервью, в той его части, где шли вопросы о жизни, любви, свободном времени и отношении к человечеству. — Причем глупость и низость противны вдвойне, когда человек не понимает, что делает. Когда у него нет представления о том, что хорошо и что неправильно. Ломается какая-то шпилька внутри… или ее с самого начала нет. Это люди-аллигаторы, люди-желудки. С ними сложнее всего, им ничего не объяснишь».
Ночью после интервью Наталья долго не могла уснуть, хотя редко жаловалась на бессонницу. Она была уверена, что влюблена в этого парня. Она даже сдвинулась на край своей пустой кровати и легла на бок. Представила, что Сергей лежит рядом. Добрый и надежный… и храпит!