Опустели амбары у Мельниковых. Никогда за всю жизнь такого не было! От восьми лошадей одна старая кобыла осталась. Сможет ли она за собой косилку тянуть, не сдохнет до конца уборки? Две коровенки на выпасах, а осенью Глухарёв грозился одну забрать. Как с одной зимовать, когда в семье есть маленькие дети?
– Так что же, сыны мои, делать будем? – нарушив тишину, с тоской в голосе проговорил Никифор Иванович. – Ехать в поле или забросить всё?
– Думаю, ехать надо, – глядя в землю, задумчиво ответил Степан. – Пшеница не виновата, что умеет расти.
– Столько трудов затрачено… – поддержал его Владимир. – Не убрать зерно – совесть потом не простит. Нельзя поле неубранным под снег оставить.
– А ну как к вечеру опять Бродниковы явятся, заберут всё? – прищурил глаза отец.
– Заберут. Так пусть, может, хоть народ попользуется. Слухи доходят, что голод страшный в России, – покачал головой старший сын.
– А что заберут, так нам… до весны того… что вчера увезли, хватит, – в свою очередь, дополнил младший, чем переполнил чашу весов.
– Что ж тогда, сыны мои? – поднимаясь с места, оставил за собой последнее слово Никифор Иванович. – Значит, в поле!
– Едем! Надо убирать зерно! – наперебой заговорили Степан и Владимир, следуя за отцом.
– Знать, так тому и быть! – склонив голову, чтобы сыны не видели его заблестевшие от накатившихся слёз глаза, подтвердил Никифор. – Я в вас никогда не сомневался!
Анна
Слёзы душат Анну, глаза полны тоски. Сеточка преждевременных морщинок соткала над щеками паутину переживаний, седой пепел потухшего костра осел на висках. Из скорой, с изящной походкой стройной девушки она превратилась в тихую страдалицу. Каждый, кто видит это со стороны, тяжело вздыхает:
– Изменилась наша Анна. Высохла, постарела… Да и как не постареть-то в одиноком томлении?
Кажется, прошло не так много времени с тех пор, когда Анна была молодой и проворной, словно ручеёк, общительной и чистой душой, как первый выпавший снег. Добрая, приветливая улыбка, открытый взгляд, простота в общении привлекали внимание любого, кто потом долго вспоминал юную красавицу с водяной мельницы.
У Анны не было подруг. Отдалённость заимки от деревни и постоянная занятость исключали общение с девочками её возраста, поэтому лучшими друзьями всегда оставались родственники. Чем реже она появлялась в обществе, тем больше возрастало удивление окружающих, замечающих, как из босоногой, угловатой девчушки Аня вдруг превратилась в очаровательную девушку.
Приезжавшие на помол зерна селяне довольно цокали языками:
– Хороша девка! На молоке рощена! Славная невеста вызрела!
Парни взволнованно стреляли глазами, теребили кудрявые волосы, искали встреч, но всегда получали отказ. Слишком пуглива и недоверчива была юная Аннушка, воспитанная в строгих законах семьи. Она не имела привычки противостоять воле родителей, поэтому безропотно приняла их решение выдать её замуж.
Многие побывали у Мельниковых, выпрашивая дочь в жёны тому или иному сыну. Никифор Иванович скромно отказал Семёну Глазырину, крупному в деревне зерноторговцу, просившего отдать Анну за сына, первого в кругу молодёжи того времени красавца и гармониста Артёма. Но отец не желал отдавать в руки ветреного человека самое дорогое. Он также отклонил предложение породниться со скотоводами Валуевыми, предлагавшими брачный союз с самоуверенным, властным потомком Андреем. Жестокий муж, от которого дочь всю жизнь будет ходить в синяках, не нужен. Много выгодных партий отстранил Никифор.
На подобную реакцию главы семьи люди крутили пальцами у виска. Матрёна Захаровна слезно укоряла мужа:
– Провыбираешь! Останется дочь старой девой!
Однако Никифор оставался равнодушен к женскому мнению. Все отказы были неспроста, он уже давно приметил в качестве жениха смышлёного, скромного Костю, младшего сына лесоторговца Григория Сухорукова.
Трудолюбивый парень давно привлёк внимание Никифора Ивановича. В то время как его братья или товарищи, завалившись в тени на траве, вели бесполезные разговоры, он молча подносил к жерновам мешки с зерном, внимательно следил за процессом перемола муки, с надлежащим уважением относился не только к своему родителю, но и всем окружающим.
Не красавец, среднего роста, крепыш Костя слыл обычным парнем, которому жизнь сшила крестьянский хомут труженика. Он был из тех, на кого девушки долго не засматриваются: с вытянутым лицом, оттопыренными ушами, слегка горбатым носом он чем-то походил на коршуна. И только искренность в глазах, добрая, приятная улыбка, отзывчивость располагали к общению, и люди с первого знакомства становились друзьями.