Я шел всю ночь. Утро меня застало высоко в горах. Я был утомлен и голоден, ноги кровоточили и ужасно болели. Да и вода была довольно холодная, и я дрожал как в лихорадке. Опять водопад. Тут вода падала с высокой отвесной скалы, с шумом разбиваясь в глубоком ущелье на тысячи брызг и пенясь. Возле водопада раскинулась небольшая поляна, покрытая густой высокой травой, настолько высокой, что она покрывала человека с головой. Я вошел в траву. Она была жесткая, и я с трудом пробивал себе путь. Достигши леса, я пополз между деревьями и колючим кустарником. Обойдя скалу, я вновь побрел по воде. Немного спустя я дошел до второй скалы, из-под которой вытекала эта река. Кругом высился непроходимый тропический лес. Ну а теперь куда?
Я вскарабкался на скалу и присел. Мои силы были исчерпаны. Меня мучил голод, а кругом на деревьях не было видно никаких плодов. Что делать в этих непроходимых джунглях одному, голыми руками? Чем питаться? «Прежде всего надо отдохнуть, а потом уже решать, что делать», — подумал я и, найдя уютный уголок под кустом, улегся в нем и сразу заснул...
Во сне я почувствовал, что ноги у меня горят как в огне, и проснулся. Солнце вышло из-за деревьев, тень укоротилась, и горячие лучи падали на мои ноги.
Перешел в тень. Источник тихо журчал под скалой. В лесу кричали обезьяны, щебетали птицы. Если бы у меня было ружье, я мог бы убить какую-нибудь птицу, изжарить ее и насытить пустой желудок, но у меня не было пи ружья, ни даже лука со стрелами. Не было и спичек, чтобы развести огонь. Ничего у меня не было...
II
Неожиданно вблизи послышались человеческие голоса. Я поспешно бросился к ближайшим кустам и скрылся в них. Немного спустя из леса, на противоположный склон вышли два туземца. У каждого на плече было по бамбуковой жерди, метра два длиной и сантиметров десяти толщиной. У одного в руке была горящая головня. Подойдя к источнику, дикари уселись под скалой, вытащили из сумочек, висевших у них на шее, высушенные листья, скрутили цигарки и закурили их от головни. Я был вблизи, видел каждое их движение и слышал каждое слово. Накурившись туземцы сунули в воду бамбуковые жерди под небольшим углом, наполнили их водой, заткнули концы деревянными затычками и вскинули на плечи. Скоро они скрылись в лесу, и голоса их заглохли.
Я слез со скалы и взял головню, которая еще тлела. «У меня есть огонь», — с радостью подумал я. Огонь! Огромное приобретение! Только теперь мне стало ясно, как трудна была жизнь человека много тысяч лет назад, когда он не умел еще добывать огонь и питался только дикими плодами и сырым мясом. Но как только открыл огонь и начал питаться жареным мясом и плодами, дикарь спасся не только от голода, но и от многих болезней. Огонь предохранял его и от хищных зверей.
Вернувшись вниз по течению реки, я спустился к самому водопаду и в укромном месте, где река делала острый поворот, разложил костер. Тут водой было выброшено много щепок и толстых коряг, высохших на солнце и горевших как порох. Скоро под ними образовался жар, на котором можно было бы зажарить целого быка. Но увы! Я не мог поймать и маленькой птички.
Я скова вернулся к источнику, прислушался — никакого человеческого голоса. «Куда девались те два туземца? Куда они отнесли воду в своих бамбуковых сосудах? Наверно, поблизости есть селение, — подумал я. — Где люди, там и деревня, а где деревня, там и жареная рыба, и кокосовые орехи, и «чистый эликсир» — как капитан называл кокосовое вино». Чего бы я не дал за одну жареную рыбку или кокосовый орех.
Вдруг вблизи послышался шум и какое-то особенное шипение, заставившее меня обернуться. Всего шагах в десяти между камнями я увидел очковую змею, которая подняла голову над землей и угрожающе шипела. Против нее на камне съежилась, как кошка, с вставшей дыбом шерстью, мангуста. Она злобно рычала и готовилась броситься на опасную змею. Раздраженная очковая змея надула шею, как пузырь, и два черных круга по обеим ее сторонам действительно издали походили на очки. Очковая змея ядовита. Ее укус несет верную смерть. Укушенный может спастись только серумом против змеиного яда. Но мангусте нечего бояться, ибо змеиный яд ей не опасен. Ловким прыжком она бросилась на змею и впилась зубами в ее хвост, но и змея успела укусить мангусту в ноги. Она отскочила в сторону, снова прижалась к земле и судорожно завертела пушистым хвостом. Змея опять выпрямилась и зашипела на напрягшегося, как пружина, зверька. Новый молниеносный скачок — и мангуста вцепилась в шею змее, рыча и прижимая ее своим маленьким, как у кошки, телом. Но змея не сдавалась. Она била мангусту хвостом, как кнутом, и старалась вырваться из ее острых когтей и зубов. Из последних сил ей наконец удалось ускользнуть и, свернувшись в клубок, скатиться вниз к скале, но мангуста догнала ее, вцепилась когтями в тело и начала его разрывать. Опасная змея конвульсивно дрогнула, свернулась и замерла — она была мертва. Мангуста потащила ее в лес.
Я решил поискать себе пищи и осторожно пошел по тропинке туземцев. Я был уверен, что она меня приведет в какое-нибудь селение с гладкой, утоптанной площадкой и островерхими хижинами, в которых живут вооруженные дикари. При этой мысли я вздрогнул и остановился. Но, вспомнив о кокосовых пальмах вокруг хижин туземцев и о крупных плодах на них, полных кокосового молока, снова пошел вперед. Один кокосовый орех или несколько жареных ямсов спасли бы меня от голодной смерти.
Я шел осторожно, часто останавливался и прислушивался. Никаких человеческих голосов. В лесу раздавались только резкие крики обезьян. Через полчаса тропинка неожиданно привела меня к частоколу из бамбука. За частоколом слышались человеческие голоса. Я опасливо приблизился и, заглянув в щель между бамбуковыми стволами, увидел двух туземцев — может быть, тех же самых, которые ходили к источнику за водой — и нескольких женщин. Мужчины забивали в землю заостренные толстые колья и выворачивали ими комья земли, а женщины раздробляли их деревянными лопатками. За женщинами следовали дети, мальчики и девочки, и растирали землю руками, делая ее еще более рыхлой. В стороне, другая группа женщин собирала разрыхленную землю в кучки и делала из них круглые грядки. Все работали и переговаривались, громко смеясь, и их голоса раздавались далеко в лесу. «Люди, которые так сердечно смеются, не могут быть плохими», — мелькнуло у меня в голове. Но вспомнив о дикарях, которые вчера бросили меня в океан, я тут же отошел» от ограды.
Я опять тронулся по тропинке. Сначала она шла мимо огорода, но дальше сворачивала в лес, и люди остались позади. Их голоса заглохли. Спустя некоторое время я вышел к другому частоколу. За ним находились круглые грядки, засеянные какими-то растениями. Далее возвышались кокосовые пальмы с высокими и гладкими стволами. Наверху, среди продолговатых листьев, гроздьями висели крупные кокосовые орехи. Я попытался пробраться в огород, но тростник, который его огораживал, был густ и непроходим. Пройдя еще немного вдоль ограды, я обнаружил маленькую калитку, подвешенную высоко над землей. Со всеми предосторожностями я открыл ее и вошел.
В огороде никого не было. Прислушался — ни звука. Я подбежал к одной из грядок, выдернул несколько стеблей, но на корнях ничего не было. Тогда я подошел к одной из пальм. Крупные и соблазнительные плоды были высоко, а ствол пальмы — гладок, как телеграфный столб. Взобраться на него было невозможно. Я постарался сбить хотя бы один орех и бросил первый попавшийся мне под руку камень, но он не долетел. Я подошел к другой, более низкой пальме — та же неудача.