Рассвело. Перед ними расстилалась пустынная равнина. Вдали виднелись холмы.
— Повторить сигналы еще раз? — спросил Гущин.
— Не помешает, — согласился Таусен. — Пусть слышат, что мы приближаемся.
Гущин снова выстрелил три раза. Тотчас же раздались ответные выстрелы.
— Они приближаются! — радостно воскликнул он.
— Это мы приближаемся к ним, — возразил Таусен.
— Мы русские! — закричал Гущин.
От ракетоплана отделился и приблизился к ним еще один человек. Гущин сразу узнал его. Правда он впервые видел знаменитого полярного летчика, но хорошо знал его по портретам. Острые глаза, вертикальная морщинка на лбу над переносицей, молодое дерзкое лицо. Оно хорошо давалось художникам, фотографам и кинооператорам.
— Здравствуйте, товарищ Петров! — крикнул Гущин и схватил летчика за руку.
— О, смотрите-ка, это, видно, знакомые! — заметил юный спутник Петрова.
— А кто хоть заочно не знаком с Петровым? — восхищенно говорил Гущин, все еще пожимая обеими руками маленькую крепкую руку Петрова.
Таусен схватил вторую руку Петрова и крепко сжал ее.
— Спасибо за теплый прием! — сказал Петров. — Мы с Ирининым, — он кивнул на своего юного спутника, — страшно рады вам. Во-первых, потому, что нашли русских людей там, где не ждали…
— Мы не все русские, — перебил Таусен.
Петров посмотрел на него и саамов, во все глаза глядевших на новых людей.
— А как вы здорово говорите по-русски! — поразился Петров. — А вы? — обратился он к саамам.
— Нет, они, к сожалению, не говорят по-русски, — сказал Таусен. — Но какая счастливая случайность…
— Что случайность? — удивился Петров.
— То, что вы сюда залетели.
— Да что же это все-таки за остров? — спросил Иринин. — Его ни на одной карте нет.
Но Петров не дал ответить на вопрос Иринина и обратился к Таусену:
— Это вовсе не случайность… Впрочем, об этом после. А то мы никогда не договоримся. Давайте сначала познакомимся. Мою фамилию вы уже знаете. А товарищ Иринин — техник-радист, мой верный товарищ в полетах и приключениях.
Он вопросительно посмотрел на Таусена.
Тот церемонно поклонился:
— Академик Орнульф Таусен.
Имя Таусена было незнакомо Петрову, но звание академика внушило расположение.
— Я очень рад, — сказал он. — У меня такое впечатление, что все вы давно не видели людей с Большой земли.
— Это не совсем так, — возразил Таусен. — Вот эти два молодых человека прибыли сюда только неделю назад, а я и все остальные действительно живем здесь десять лет.
— Ого! — удивился Петров. — Как же вы сюда попали? И зачем? И что вы здесь делаете? А на чем прибыли эти два товарища?
— Ну, — сказал Цветков, — на ваши вопросы отвечать очень долго. Скажите лучше, что значит ваш ответ, что вы не случайно попали сюда? И почему вы ночью стреляли?
— Боюсь, — ответил Петров, — что на ваши вопросы так же долго придется отвечать, как на мои.
Таусен как радушный хозяин вмешался в разговор и пригласил всех отправиться к дому.
— По дороге обо всем побеседуем. Должны же вы отдохнуть с пути! А затем я вас познакомлю и с островом и со всеми его обитателями.
— А много здесь населения? — спросил Петров.
— Семнадцать человек, включая недавно прибывших, — ответил Таусен.
— А итти к вам далеко?
— Часа два с половиной.
— Конечно, — сказал Петров, — мы охотно и с благодарностью готовы воспользоваться вашим приглашением. Да ведь нам вдвоем уходить нельзя, а остаться одному из нас — обидно. Тут невозможно оставить машину без присмотра. На нас уж какие-то чудовища напали ночью. Мы в темноте хорошенько не разглядели.
— Это вы в них и стреляли? — спросил Цветков.
— Ну да!
— Кто же это мог быть? — удивился Таусен.
— Вы же сами, академик, сказали, что лучше побеседовать по дороге. А то мы до вечера друг друга будем засыпать вопросами. Тебе, Дима, — ничего не поделаешь, — придется подежурить в машине.
— Досадно, но ничего не поделаешь! — сказал Иринин.
— Может, ты боишься остаться один?
— Чего и когда я боялся? — обиделся Иринин. — Вам по дороге все расскажут. А когда я узнаю?
— Узнаешь. Не бросать же машину на произвол судьбы! Кстати, — обратился он к островитянам, — куда это вы направлялись целым отрядом?
— К вам на помощь, — ответил Таусен.
— Я так и думал. Спасибо… Так видишь, Димочка, мне все-таки необходимо как командиру машины раньше всего ознакомиться с неизвестным доселе островом, связаться с населением и потом, не медля, подробно обо всем доложить. При первой возможности вернусь или пришлю тебе смену. А ты пока радируй в Москву о ночных происшествиях, о том, что обнаружили остров… Будьте добры, академик, сказать координаты.
Таусен сказал.
— Ну вот, сообщи…
— Позвольте, товарищ Петров… — вдруг сказал Гущин, тяжело дыша от волнения. — Да… как ваше имя-отчество?
— Александр Филимонович.
— Позвольте, Александр Филимонович, — ведь нам надо раньше всего связаться с Большой землей. Нас, наверно, считают там погибшими.
— Э! — воскликнул Петров. — Да вы, начерно, те самые, кого я ищу!
— А кого вы ищете? — спросил Цветков.
— Гущина и Цветкова.
Едва Петров произнес эти слова, как Гущин кинулся к нему.
Петров отступил на шаг, крепко уперся, и только потому дружественный натиск Гущина не сбил его с ног, как Иринина.
Иринин засмеялся:
— Это здесь род приветствия, на острове: вновь прибывших обязательно сбивают с ног.
— Но не со всеми это удается, — отшутился Петров.
— Александр Филимонович! — воскликнул Гущин. — Дайте же нам связаться с нашими близкими! И с газетой!
— Ну, конечно, связывайтесь, друзья! — сказал Петров. — Разумеется, это раньше всего, а потом уж познакомимся с островом. Но как ни велико ваше нетерпение, сначала мне придется доложить о выполнении данного мне поручения.
Глава 15. Наконец-то разговор с Большой землей!
Петров старался по возможности сократить свой доклад: он понимал, с каким нетерпением около кабины ждали своей очереди его новые знакомые. Гущин не мог стоять на месте — прохаживался взад и вперед, словно из угла в угол воображаемой комнаты, и ни с кем не разговаривал.
А Цветков стоял спокойно у борта ракетоплана и беседовал с Ирининым. Гущин бросал на него быстрые взгляды и завидовал его выдержке, которую всегда хотел и никогда не умел в себе выработать. Таусен что-то объяснял саамам, и они с сочувствием поглядывали на Гущина и Цветкова.
— Ну, — крикнул наконец Петров, распахнув дверь кабины, — прошу, друзья! Кто первый?
Гущин стремглав бросился к нему, но тут же остановился, словно его схватила чья-то невидимая рука, и сказал:
— Цветков первый!
— Да иди ты! Я вижу, тебе неймется, — возразил Цветков.
Но Гущин заупрямился. Цветков хорошо знал нрав своего друга — его уж теперь никакими силами не сдвинешь. Юрий улыбнулся, махнул рукой и вошел в кабину.
— Вы, случайно, не знаете, где может быть академик Рашков? — спросил он на ходу Петрова.
— Еще бы! Знаю, конечно. Он в рыболовецком колхозе «Победа». Как только узнал, что вы попали в шторм, прибыл туда тотчас же. Он следит за поисками.
Я вас сейчас свяжу с ним.
— Нет, раньше всего с матерью, пожалуйста, — слегка смущенно сказал Юрий.
И вот через минуту он услышал ее знакомый родной голос. Но что-то новое появилось в нем. Нотка усталости? Он видит на экране телевизора еще молодое лицо матери: прямой, худощавой и высокой, как он, с такими же огненно-рыжими, но уже чуть выцветающими волосами, с таким же прямым крупным носом, — и он замечает незнакомые морщинки в углах рта. «Это я отнял часть ее молодости — ведь она, наверно, прощалась со мной навсегда!»
После нескольких коротких нежных слов Юрий спохватился:
— А теперь, мама, я позвоню Рашкову.
— Ну конечно, — ответила она. — Теперь только часы остались до нашей встречи!