– Значит у них и надо попросить. Потому что построить сто кораблей мы не успеем.
Взгляды вновь обратились к Анагон. Та кивнула.
– Я напишу Правителю Юга. Думаю, он не откажет во встрече, если я напишу ему обо всем.
Решив отложить все на завтра – срок обозначен, но он еще не близок – все стали расходиться. Увидев, как Аннаэль поднялась по лестнице, а Рейгар вышел на улицу, Анагон решительно направилась за ним. Он стоял вместе с барсуком и оленем на крыльце. Анагон набрала в легкие побольше воздуха и спросила:
– Рейгар, могу я поговорить с тобой наедине?
– О, ребята, сама Правительница просит моей аудиенции!
– Ты можешь перестать паясничать? – не выдержала Анагон и взорвалась. На звук в проеме двери показались Вульгус и Синай. – Я уже поняла, что ты меня больше не любишь, но ненавидишь-то ты меня за что?
– Да мне плевать. Я просто хочу, чтобы ты отстала от меня. А то смотришь весь вечер своими глазками щенячьими, аж тошно. Ты, наверное, привыкла за год, что перед тобой все лебезят. А мне ты не нравишься, вот ты и бесишься, да?
– Это называется уважение. И на этом построены отношения нормальных людей.
– Они уважают тебя только из-за твоей власти. Завтра напишешь равному себе – и посмотрим, что он тебе ответит.
– Посмотрим.
***
Венус разбирала свои вещи перед сном, когда наткнулась на письмо. Оглянувшись на Инвера и увидев, что тот занят застиланием кровати, она развернула бумажку и пару минут читала. Рот ее раскрывался от удивления все больше и больше. Девушка не заметила, как сзади подошел Инвер и, когда тот обнял ее за талию, испуганно дернулась и смяла письмо.
– Что читаешь? Письмо от поклонника?
Венус сдавленно усмехнулась.
– Да нет. Пробовала один рецепт, писала формулу, но не сработало. Пустяки.
– Ну ладно. Идем спать?
Венус замялась.
– Знаешь, я хочу еще один вариант попробовать.
– Сейчас? Уже поздно. Ты говорила, что хочешь спать.
– А сейчас что-то вдохновение нашло. Может же так быть? – она выскользнула из объятий волка, чмокнула его в нос, собрала свои сумки и спустилась в гостиную. Там еще раз перечитала письмо и до глубокой ночи перебирала травы, делала пометки в блокноте и периодически возвращалась к письму, в котором значилось:
«Венус, к тому моменту, как ты это читаешь, ты меня, наверное, уже ненавидишь, как и все остальные.
Но только ты будешь знать правду. Девушка, с которой я приехал, – не любовь всей моей жизни. Она захватчик, паразит. Ребенок, которого она носит, не должен был появляться. Но раз уже все случилось…
Я люблю Анагон. Люблю – пока я в трезвом уме. Но как только я выпиваю эликсир, на который меня подсадила Аннаэль, я забываю Анагон и себя. Я становлюсь сильнее и опаснее, без него я больше не могу, но и с ним я – не я.
Помоги мне, придумай лекарство, с которым я бы мог оставаться сильным, но не забывать Анагон и не делать ей больно.
Я не буду помнить про это письмо и просьбу. Я понимаю, что прошу очень много, но реши эту проблему. Когда я снова стану собой, я тебя отблагодарю.
Никто не должен знать правды, Анагон особенно. Иначе Аннаэль убьет ее.
Будь осторожна. И поторопись».
***
В тот момент, когда Венус уснула в гостиной, уткнувшись лбом в сложенные на столе руки, по лестнице бесшумно спустилась Аннаэль и вышла из дома. Пара волков, спавших у крыльца, повели в ее сторону ухом, но открывать глаза никто не стал – так сладок был предрассветный сон.
Девушка вышла за ограду и полчаса шла по видимым только ей тропам. Затем остановилась, вытащила из-за пояса маленький кинжал и, немного поколебавшись, резанула себя по ладони, на которой уже виделись старые и новые шрамы. В ту же секунду глаза ее закатились, и Ан упала на землю.
Сознание привело на вершину скалы, продуваемой, казалось, всеми ветрами мира. Но змея даже не поежилась. Она решительно двинулась к свернувшемуся тугим клубком гигантскому змею и почтительно склонилась. Ящер тут же распахнул желтые глаза и прошелестел:
– С чем пришла, дочь моя?
– Я вернула его, господин, как Вы и просили. Но я… боюсь. Не слишком ли много алояростника мы добавили в эликсир? Он, конечно, снова в форме, готов сражаться. Но то, как он теперь реагирует на Анагон… Да и на других.
– Я не понимаю тебя, – усмехнулся змей и приподнял лобастую голову. – То тебе не нравится, что он ее вспомнил и страдает, то боишься, что он не слишком нежен с этой кошкой.
– Я не то, чтобы… Просто остальные его начинают ненавидеть.
– Дитя мое! Он предал нас. Мне все равно, что о нем будут думать его ничтожные друзья. Главное, что он с тобой и у тебя – его наследник.