Усталость и потрясения последних дней затуманили разум Анагон. По тому, как дернулся Вуль и прикрыл рот рукой, она поняла, что задела его, и хотела продолжить свою тираду, но в горле внезапно пересохло и она закашлялась. Сквозь собственный надрывный кашель она разобрала шепот Вульгуса.
– Ты и вправду дура.
– Что ты сказал? Да как ты смеешь! – прохрипела кошка. – Я все еще твоя Правительница.
– Тогда иди и правь, – холодно откликнулся Вульгус.
– И пойду! И справлюсь без твоих советов! – запальчиво крикнула кошка и бросилась вперед, не разбирая дороги и распугав лесных птиц. Через полчаса блужданий по лесу, во время которых ее гнев уступал место плачу, а затем сменялся истерическим смехом, она вышла на тропинку, ведущую к дому. Чем ближе она подходила к калитке, тем медленнее шла. Два силуэта, стоящих на крыльце перед опустевшей поляной – остальные, видимо, обедали в доме, – до последнего не желали обретать имена. Кошка уже почти зашла на территорию, когда силуэт пониже тихо засмеялся и заставил Анагон замереть на месте, неотрывно глядя на парочку. Рука второго воина скользнула по округлому животу подруги, он чуть подался вперед и коснулся губами щеки спутницы. Последняя обхватила его шею руками и что-то зашептала на ухо.
Анагон почувствовала, как за спиной ее возник человек. Кошке не нужно было поворачиваться, чтобы узнать кто это. В отличие от людей на крыльце, появление этого воина – как всегда своевременное и молчаливое – она могла угадать в любой ситуации.
Вот и сейчас она лишь закрыла глаза и шепнула:
– Я так устала.
В следующее мгновение воин подхватил ее на руки и понес вокруг дома, чтобы затем взлететь и попасть в дом в обход центрального входа и гостиной, сразу на второй этаж через окно в коридоре. Здесь он нашел комнату, на двери которой висела табличка с именем девушки и вошел внутрь.
Укладывая Анагон на кровать, Вульгус услышал, что она что-то шепчет, не открывая глаз и глотая слезы. Он наклонился к ней и разобрал:
– Я всё ещё люблю его.
Клир II.
На следующее утро Инвер проснулся слишком рано и не сразу осознал, где находится. Привыкший за столько месяцев спать на земле под открытым небом, он долго всматривался в потолок над собой. А когда рядом кто-то зашевелился, молниеносно вскочил и встал возле кровати, выставив вперед кулаки. И тут же чуть не расхохотался, но смог сдержаться и не разбудить мирно спящую Венус. Несколько секунд он наблюдал за ее мерным дыханием. Затем внутри него что-то заскреблось, во рту появился неприятный горький привкус, и волк невольно покосился на свою походную сумку. На цыпочках, стараясь не разбудить Венус, он подошел к стулу, на котором стояла сумка, что-то достал из нее и вышел из комнаты. Выйдя на крыльцо, он еще несколько секунд постоял в раздумье, крутя в руках добытую сигару. Вчера он не смог признаться Венус в своей новой зависимости, хоть и чувствовал себя очень паршиво, когда под предлогом осмотра границ, убежал в лес курить. Вот и сейчас ему казалось, что он ведет себя то ли по-детски, то ли и вовсе преступно.
Утро только занималось, охотники еще не отправились в лес, и птицы заливались, встречая солнце. Инвер выдохнул, сунул в рот сигару и сунул руку в карман в поисках спичек.
– Никогда бы не подумал, что наш праведный Инвер начнет курить, – раздался за его спиной насмешливый и – по мнению Инвера – слишком громкий голос. От неожиданности сигара выпала из его рта и упала в серебрящуюся от росы траву под крыльцом. Волк про себя выругался и обернулся.
Рейгар стоял в проходе, облокотившись о косяк двери и крутил в руке нож. Волк помнил, как год назад парень этим ножом затачивал каждую веточку, попавшую в его руки в период размышлений. Инвер протянул Рейгару руку. Он пожал ее, и волку вновь показалось, что рукопожатие вышло крайне неуверенным.
– Добре утро. Не говори пока Венус.
– Думаешь, она не знает? – приподнял бровь Рейгар, обходя друга и ища глазами подходящую ветку. – От тебя разит табаком за километр. Я удивлен, если Венус уснула сегодня с тобой. Хотя… она же травница.
«Черт! Я настолько привык к запаху, что даже не подумал от этом. Но если она учуяла, то почему ничего не сказала? Нам надо поговорить».
Рейгар тем временем нашел короткий сучок, забрался на перила и принялся его очинять. На мгновение Инверу показалось, будто и не было этого года, и они не расставались. Но следующая фраза Рея развеяла это ощущение: