— Что это было?! — искренне воскликнул Мастер. Его изумление и негодование кипели и бурными потоками манны выплёскивались из-под эльфийской непроницаемости.
— Не знаю, — призналась я. — Это было искривление пространства.
— Почему оно произошло?!
Мастер раздражённо и категорически забыв обо мне, ушёл в ближний, скрытый мраком угол комнаты и склонился над какими-то записями и приборами. Я же на подгибающихся ногах направилась к лестнице. Спускаясь, я держалась за перила и чувствовала, как силы покидают меня, а пальцы дрожат, даже крепко схватившись за деревянный поручень.
— Вы неважно выглядите, — сочувственно встретила меня девушка в нежно-бежевом платье. Его украшало тончайшее белое кружево, которое ещё подчёркивало белизну, шелковистость и нежную прозрачность кожи хозяйки. Фиалковые глаза теперь не улыбались, они были полны мягкой заботы. Стюард подал мне руку и хотел помочь сесть на откуда-то принесённый стул, но я осталась стоять. Я не была бы ведьмой, если бы позволяла пространственным катаклизмам полностью выбивать меня из колеи. Я перевела дыхание.
— Спасибо, — сказала я.
При более внимательном взгляде стюард оказался молодым эльфом, учеником мага. На нём был серый плащ с капюшоном, а на плече ярким золотым вензелем поблёскивал герб дома Ратэ. Иными словами, руку мне подал близкий ученик Мастера, скорее всего — молодой эльфийский аристократ из очень хорошей семьи и с очевидным магическим даром.
— Мелисса Лог, — представилась я, наконец.
Эльфы кивнули в знак того, что услышали меня.
— Милена Ратэ. Сестра великого мага, — представилась девушка, и уголки её розовых губ поднялись в лукавой улыбке.
— Эрэн, — лаконично представился молодой эльф. У него были золотые волосы, природой завитые в мелкие кольца и умелым цирюльником уложенные в простую, не разлетающуюся облаком, но свободную причёску. Его лицо и особенно серо-голубые глаза говорили о решительности его натуры и ничем не показывали одержимости магией — что не характерно для учеников великих магов. Казалось, он пребывает на этой должности по обязанности или в соответствии с приличием, на самом же деле не питает к магии никакого когнитивного интереса.
Эрэн проводил меня в небольшую светлую комнату на первом этаже, убранную без акцентов — очевидно, специально отведённую для паломников-учеников. Здесь, у кровати, стоял мой чемодан, который я успела где-то потерять (возможно, на лестнице: в маленькую каменную комнату на втором этаже я точно вошла с пустыми руками).
— Вы свободны немного отдохнуть и прогуляться по острову, — сказал на прощание ученик Мастера. — Свежий воздух пойдёт вам на пользу.
Я вежливо улыбнулась, кивнула и послушно присела на кровать. Эльф слегка усмехнулся моей школьной манере и вышел, добавив, что ужин — в пять, но Мастер, вероятно, будет всё ещё занят. Я снова кивнула, и дверь закрылась. Я тут же встала, переплела волосы в косу Спящий дракон, натянула капюшон плаща и вышла. Через боковую дверь я попала в сад. Здесь было всё слишком аккуратно и размеренно. Поэтому я пошла дальше, за ограду, направляясь к дремучему лесу, штыками пронзавшему брюхо голубого неба. Через полчаса я свернула с просёлочной дороги. В спину меня окликнул какой-то мужчина в широкополой соломенной шляпе — фермер, очевидно. Сидя на огромной расхлябанной телеге и придерживая вожжами двух мулов, он спросил, не заблудилась ли я.
— Спасибо, нет. Я гуляю. Я найду потом дорогу в замок. Спасибо, — ответила я на сносном средиземском наречии, подчёркнуто оптимистично помахала вытянутой рукой и снова направилась к чаще.
Лесной приют меня встретил прохладной тенью, запахом влаги и мягким, манящим к нему прикоснуться изумрудно-зелёным мхом на камнях, упавших деревьях и стволах непобедимо-живых исполинов. Тишина и редкое щебетание птиц наполнили мой слух божественной гармонией. Отдаваясь эмоциям и чувству успокоения, я пошла наугад, позволяя изгибам звериных тропинок и лёгких подъёмов земли уводить меня им одним известным маршрутом. Я вдыхала тяжёлый воздух чащи, растворяясь в нём и отдыхая всем своим существом. Мои туфли промокли, и пальцы на ногах ощущали прохладу, подол платья набрал на себя семян и сухой травы, и я шла дальше, не желая возвращаться в мир суеты и повседневности.
Мои приятные минуты прервал странный, приглушённый, но отчётливый гомон. Я различила фразовое деление — где-то близко перебрасывались рабочими замечаниями разумные существа. Я приняла решительный вид и пошла на звуки. То, что я увидела, повергло меня в трепет, но я не выдала своих чувств. Если чему и учит школьная дисциплина, так это делать уверенное лицо и твёрдый голос, даже когда ты полон трусости и жалости к себе.