— Наше изобретение! — с гордостью и оттенком спеси прокомментировал низкий хриплый голос. Обернувшись, я едва не вздрогнула — я узнала этого человечка. Это был тот самый коротышка, который сидел в роботе и пытался щупами схватить Мастера!
— Господин Глёльм? — догадалась я.
Гном самодовольно поклонился и шутовски махнул своим штопаным колпаком.
— А это мои братья. Чар, подойди! Это наш средний. А это Гуль. Младший.
Глёльм по очереди обнял за шею и хлопнул по спине своих братьев. Все они были разного роста, самым низким был Чар. Глёльм носил седую аккуратно подстриженную бороду от уха до уха без усов, всё время горбился и был, видимо, самым тщеславным из братьев. Чар походил на обыкновенного гнома, если не считать головного убора. Вместо колпака он носил огромную шляпу-цилиндр тёмно-красного цвета, с чёрной лентой на тулье. Гуль был и вовсе несуразным. Он не носил бороды (возможно, был слишком молод), вместо колпака у него была кожаная облегающая и зрительно уменьшающая голову шапочка-шлем, а на носу громоздились толстые окуляры, наподобие тех, которые надевают часовщики, приступая к работе. Под кожаной жилеткой Гуль носил линялую рубаху с жабо, слишком пышным для его роста и телосложения, а на ногах младшего изобретателя красовались тяжёлые сапоги на толстой рельефной подошве, какие носят в горах. Из-за этих сапог он казался выше Чага на голову, и на полголовы выше старшего брата — Глёльма.
— Я очень рада знакомству! — изобразила я восторг и улыбнулась самой широкой улыбкой. — Это ваше изобретение? Оно выглядит потрясающе!
Польщённые гномы тут же, перебивая друг друга, стали объяснять, что собой представляет компрессионная камера и как она работает. И чем дольше я слушала, тем больший восторг наполнял моё сердце. Можно спорить о способах и целях применения камеры, но сам принцип её работы, те теоретические доктрины, которые она опровергала и раскрывала, потрясали воображение! Гномы даже представить не могли, насколько великое открытие они сделали. Для них камера была лишь гениальным практическим инструментом. Не более. Не удержавшись, я схватилась за щёки и воскликнула, повторяя собственные мысли:
— Это гениально! Гениально!
Чаг и Гуль разомлели от такой похвалы, и их манна выплеснулась горячей волной удовольствия и радости. Глёльм же вдруг нахмурился и сгорбился ещё сильнее. Он заподозрил, что смешался с братьями, в то время как, он считал, его талант несравненно больше и важнее. Он сердито отодвинул меня от Чага и Гуля и развернул к аппарату, который я уже видела, когда искривилось пространство.
— Ты ещё не видела это устройство. Его изобрёл я. Пока оно умеет только ходить. Но я уже закончил чертежи, и скоро, через месяц-другой, Ходун сможет искривлять пространство! Мы сможем добывать зверей со всей планеты, из любого места!
«Через месяц-другой?! — подумала я, и мне стала ясна вся сила и опасность Ходуна. Мы видели, как он искривляет пространство сегодня! А это значит только одно — через месяц-другой этот робот будет искривлять не только пространство, но и время, проходя между мирами».
Чаг и Гуль согласно кивали и довольно улыбались. Я держала улыбку на лице.
— Это бы всё ничего, — возразил Чаг, едва умолк Глёльм. — Но на острове живёт эльф-маг, местный головач (т. е. высший аристократ, глава округа или острова — замечу от себя). И он, вполне может статься, не одобрит наши исследования. Он может нас разорить.
— О, нет, нет же! — снова воскликнула я, поддерживая образ импульсивной дамочки. — Я знаю этого эльфа! Ему нужна помощь. Да, помощь! Его эмоции ему очень сильно мешают. Вы обещаете ему забрать его эмоции, и он поддержит вас! Он такой простак! Как и все эльфы. Только представьте, чего можно достичь с этими устройствами! Вы сможете менять людей, и получать столько золота! Столько золота!!
Я схватила первого попавшегося гнома — им оказался Гуль — за руки и горячо потрясла, расширяя и расширяя улыбку, так что глаза превратились в щёлочки.