Капитан итальянской команды Антонио Клеопатри выразил эти мысли замечательными словами, которые навсегда останутся вписанными золотыми буквами в летопись футбола. Он сказал:
– Братья-югославы всегда были нашими достойными соперниками. Они не только прекрасно владеют мячом, но и ведут себя, как настоящие джентльмены. Чтобы подбодрить нас, они сами себе забили гол. В сегодняшнем состязании югославы показали свое превосходство. Мы не допустим, чтобы проявленное ими великодушие лишило их заслуженной победы. Что сказал бы тогда святой отец, наисправедливейший из людей? Как посмотрел бы на это совет директоров нашего славного клуба, который превыше всего ставит высокие моральные качества? Разве можем мы пренебрегать мнением триестского Ллойда, почитающего своим долгом заботиться о нравственности членов совета? Да и вам вряд ли понравилось бы, если бы мы вернулись с этого матча со щитом, но запятнанные незаслуженной победой.
В то время когда капитан итальянской команды произносил эти пламенные и благородные слова, в раздевалке югославов заканчивал свою речь югославский капитан, и она была не менее возвышенной и благородной. Он говорил:
– Вполне возможно, что в этом состязании мы могли бы победить своих соперников. Но я спрашиваю вас, разве это справедливо? Наши итальянские братья в прошлом не раз доказывали, что они играют лучше, чем мы. Сегодня первый гол был нами забит, право же, случайно. Если бы этого не произошло, наверняка наши соперники не стали бы нервничать и, возможно, счет в эту минуту составлял бы 3:0 в пользу итальянцев. Поклянемся же, что не воспользуемся их растерянностью, а несколькими хорошо нацеленными в собственные ворота ударами поможем им прийти в себя и показать, на что они способны.
Вот почему, когда обе команды вышли на поле, центр нападения югославов так повел мяч, что ловко обошел югославскую защиту и в первую же минуту игры забил второй гол в собственные ворота.
Итальянская команда опешила. Но быстро овладев собой, итальянцы, нимало не заботясь о защите, вырвали мяч из рук югославского вратаря и стремительно ринулись к своим воротам. Однако их задача оказалась более сложной. Югославы угадали намерения соперника и, развив спринтерскую скорость, бросились к итальянским воротам, опередили итальянцев и попытались отразить их нападение. В эту минуту отличился левый нападения итальянцев Ахилео Ахилеи, который обвел четырех югославских игроков, умудрился проскользнуть между ног пятого югослава и из этого положения головой забил в свои ворота гол, уравновешивающий счет.
Стадион ревел от восторга.
– Вот это игра! Любо-дорого смотреть! Молодцы ребята! – кричал какой-то старик, специально приехавший на этот матч из Калабрии.
Подзадоренные публикой, обе команды наперебой старались показать класс игры. Тщетно напоминал судья обеим сторонам, что атаковать следует ворота противника, а не свои собственные. Публика обеих национальностей забросала бутылками от содовой воды этого гнусного формалиста, и его отправили в больницу святой Клары, после чего игра продолжалась беспрепятственно.
Обе команды, демонстрируя чудеса хитрости, подыгрывали друг другу, так что вскоре счет стал 27:27. На девятнадцатой минуте произошел случай, который мог иметь серьезные последствия. Центр нападения итальянцев позволил себе на штрафной площадке грубость по отношению к итальянскому вратарю, некстати попавшемуся ему под ноги в тот момент, когда он готовился забить сорок первый гол в пользу югославов. Кто должен в этом случае бить штрафной удар? Итальянцы или югославы?
Югославы громко отстаивали свое право, они доказывали, что если грубость допущена на поле итальянской команды итальянцем, то штрафной удар должна бить пострадавшая сторона, то есть югославы. Итальянцы возражали, утверждая, что югославы не понесли никакого ущерба, так как насилие было допущено по отношению к итальянскому вратарю. Тут югославы заявили, что итальянскому вратарю, нечего болтаться у своих ворот, если в них целится итальянский игрок. Возражения капитана итальянцев сводились к следующему: итальянские ворота, собственно, не итальянские, потому что в них стоит итальянский вратарь, который, собственно, даже и не итальянский вратарь, так как он отбивает мячи итальянских атакующих; ворота скорей югославские, потому что их охраняет югославская защита: она выступает в роли защиты итальянской команды, однако быть ею, разумеется, не может, так как стоит у югославских ворот, которые, собственно, не югославские, хотя в них стоит югославский вратарь, но в ворота бьют югославские игроки, а защищает их итальянская команда, которая должна бы на них нападать.
Таким образом, обе стороны оказались правы, из положения можно было выйти только путем созыва конференции на нейтральной территории. Эту запутанную ситуацию неожиданно разрешила какая-то трехлетняя девочка из публики; выслушав доводы обеих сторон, она вдруг захлопала в ладоши и закричала: «Мамочка, почему дяденьки перестали гонять мячик, ведь на футболе всегда мячик гоняют!»
Нежный голосок смышленого ребенка сразу вернул обе команды к действительности. Они устыдились своей мелочности и снова ринулись в бой. А чтобы подобные инциденты не возникали впредь, оба вратаря были выведены с поля; это мероприятие в немалой степени способствовало убыстрению темпа игры. За три минуты до конца матча счет достиг 163:163. Все понимали, что эти три оставшиеся минуты – решающие.
Развязка наступила совершенно неожиданно. В последнюю минуту капитан итальянцев отважился на такой поступок, который в истории футбола не имеет себе равных по благородству и мужеству. Воспользовавшись тем, что югославские игроки увлеклись нападением на собственные ворота, он незаметно подкрался к воротам соперников, кинулся в удобный момент на мяч и, завладев им, побежал к своим воротам.
Югославские игроки оторопели от изумления, у них не оставалось сомнений, что теперь итальянская команда обеспечит победу югославской стороне. Первым опомнился капитан.
– Друзья! – воскликнул он, и голос его дрогнул. – Мы сделали все, что могли, и все же не избежали победы, потому что наш соперник превосходит нас остроумием и отвагой. Так бежим хотя бы приветствовать его!
Вымолвив эти слова, капитан первый ринулся вперед. Он был знаменитым бегуном и сразу же за пограничной чертой нагнал капитана итальянцев. Видя, однако, что герой скромничает и намерен уклониться от заслуженных похвал, он с размаху бросился на землю и схватил его за левый ботинок.
Раздался слабый треск, шнурки лопнули, и ботинок остался в руке югослава, в то время как капитан итальянцев продолжал улепетывать. И тут громкий крик потряс воздух. Он несся из публики, отделенной от Франтика железной решеткой, и был так могуч и грозен, что даже капитан итальянцев остановился пораженный. Затем наступила мертвая тишина. Капитан стоял под ярким полуденным солнцем, еле переводя дух, но торжествуя победу; он походил на святого в сиянии нимба. Но что всего удивительнее: ореол окружал не его голову, а вопреки всем канонам – левую ногу. Все дело было в носке, натянутом на нее: он переливался всеми цветами – желтоватым блеском кадмия, берлинской лазурью, парижской зеленью, алой киноварью…
От вида этого носка и донесшегося в тот же миг с трибун крика, сердце Франтика дрогнуло. Он нисколько не сомневался, что крик исходил из груди тетушки Каролины. Как же иначе! Симпатии тетушки, разумеется, были на стороне югославов. Открытие, что капитан итальянцев в дополнение к своим мерзким деяниям на футбольном поле похитил ее носки, исторгнуло из груди тетушки негодующий вопль:
– Воры! Негодяи! Не стыдно вам? Играть не умеете, а обкрадывать бедных людоедов мастера! Позор! Тьфу на вас! Вот я вам задам!
– Тьфу! Позор! Судью на мыло! – закричал Франтик и, захваченный воинственным пылом тетушки Каролины, бросился к решетке.
Но она не подалась. Не подалась даже и под дружным напором зрителей, жаждавших послушать вблизи редкие образцы ораторского искусства, демонстрируемые тетушкой. И только когда из репродукторов раздался повелительный голос: «Сохраняйте спокойствие!», решетка наконец уступила. Смешавшиеся зрители давили друг друга, и в этот момент тетушка исчезла. Тщетно пытался Франтик найти ее хотя бы глазами.