– Братцы... А кто-нибудь знает, где в этом городишке можно достать азотную кислоту, серную кислоту, толуол…?
– Да как два пальца обоссать, – успокоил Петер. В мгновение ока одна из девиц передала ему какой-то странный предмет, и Петер принялся нажимать на нём кнопочки. Потом приложил предмет к уху и громко сказал непонятно кому:
– Здорóво! Готовь товар. Я тебе покупателя нашёл.
(Пока Конрада не было на этом свете, по этому свету распространилось диво дивное – мобильные телефоны. Их пачками завозили в Страну Сволочей контрабандой).
– Записывай адрес, – сказал Петер Конраду. Он весь сиял, и его соратники тоже широко лыбились. Им импонировало, что у Конрада проснулся интерес к жизни.
Поздно вечером Конрад переступил порог вполне легальной лавочки «Юный химик». Все нужные ингредиенты для чудо-порошка были тщательно взвешены, расфасованы и упакованы. Стоили они на удивление дёшево. Из выделенных генералом средств добрая половина осталась в кармане Конрада.
Так что обратно он ехал на «частнике» (такси в столице не хаживали), изо всех сил прижимая к груди полиэтиленовый пакет с заветным грузом, готовый защищать его до последней капли крови. Но частнику было глубоко фиолетово.
Накануне планируемого отъезда за бугор фон Вембахер торжественно доложил гостям, что приглашает их на ужин в ресторацию. Одна только проблема – Конрада в том виде, в котором он прибыл, в хорошее заведение не пустят. Все костюмы хозяина были ему безнадёжно малы. И по такому случаю Маргарита повела Конрада в бутик – выбирать себе выходной наряд.
Конрад был премного удивлён, что в Стране Сволочей есть бутики. На это ему сказали, что вообще-то в Стране Сволочей есть всё, просто места знать надо. Бутик, совершенно невзрачный с фасаду, внутри оказался весьма мил и отделан хай-теком. Скромняга Конрад сразу попросил себе костюм подешевле и, разумеется, без галстука. Но Маргарита заставила его перемерить несколько фасонов, пока не остановилась на одном, вполне отвечавшем её вкусу. Конрад почувствовал себя не в своей шкуре и не в своей тарелке, но сопротивляться было не комильфо.
Сразу из бутика поехали в ресторан, располагавшийся в центре города. Уже темнело, и город представал перед своими гостями с неожиданной стороны. Он вдруг засиял, засверкал, заблистал фосфоресцирующей рекламой – пусть в большинстве надписей и не хватало по нескольку букв. Призывно манили варьете и казино, зазывали к себе видеосалоны и -салуны, питейные заведения приглашали хлебнуть лишнего вместо чтобы хлебнуть лиха. Пятизвёздные бордели демонстрировали товар лицом, фешенебельные балаганы и элитные вертепы отворяли свои врата. Новенькие навороченные иномарки подъезжали к парадным подъездам, из них вылезали кавалеры в щегольских смокингах и золотых цепях, а также размалёванные дамы в бриллиантах и натуральных мехах. Их встречали швейцары в золочёных ливреях и по ковровым дорожкам вводили их в храмы разврата и разнузданного досуга. Интерьеры также поражали роскошью – по крайней мере, в том ресторане, куда небрежно, как к себе домой впорхнули фон Вембахер и Маргарита, увлекая за собой растерявшихся гостей. Те отразились в инкрустированных самоцветами зеркалах, озарились светом хрустальных тысячесвечовых люстр, окунулись в буйство причудливо фонтанирующих струй. Их усадили под балдахин из пурпурного бархата, за резной стол из красного дерева, подали столовые приборы из чистого серебра. И при этом весь персонал отличался предупредительностью и вышколенностью, даже дюжие охранники в золотых кафтанах обращались к ним на «вы» и называли «сударынями» и «сударями» – словно и не в Стране Сволочей происходило дело, а в далёкой богоспасаемой России. Официанты – те вообще раболепно гнули спину и заискивающе угодничали. Подали стерлядь, рататуи, профитроли и ещё какие-то кушанья иноземного закваса, что было весьма кстати для пустопорожних желудков Анны и Конрада. При этом Конрад постоянно косился на прочую собравшуюся в ресторане публику: несмотря на то, что её костяк составляли полевые командиры и денежные воротилы (что часто одно и то же), вела она себя чинно и благовоспитанно, вот только разговаривала на государственном (то есть матерном) языке – а на каком, собственно, прикажете ей разговаривать?
За столиком же, заказанном фон Вембахерами, как и ожидалось, больше всех говорила Маргарита. Она убеждала Анну и Конрада в том, что в такие рестораны они с мужем ходят крайне редко, по большим праздникам, а разве не всем праздникам праздник нынешняя «отвальная»? После чего стала говорить, как наладит быт на новом месте жительства, что обязательно заведёт себе собачку-ретривера и будет ходить в театры, которые в Стране Сволочей сплошь вытеснены балаганами.
– Отращу себе волосы до пояса и каждое утро буду гулять по морскому берегу. И никаких проблем у меня не будет. Разве что – когда буду сидеть за этюдником, то могу распереживаться, что вот эта вот скала у меня получается не такой, как мне хотелось бы.
Фон Вембахер большей частью молчал, а если и говорил, то о насущных делах, о том что ещё надо бы провернуть по приезде. И ещё несколько раз повторил:
– Если у вас, ребята, возникнут какие-то проблемы, то обращайтесь непосредственно к его превосходительству.
– А то, кроме нас, некому к нему обратиться, – посмеивалась Анна.
Фон Вембахер надувал щёки и говорил, что его протекция – самая надёжная, а его друзья – самые желанные у его превосходительства протеже.
После еды Анна попросила у фон Вембахера сигарету, затянулась и красиво выпустила дым аккуратными колечками. Конрад изобразил на лице укоризну и осуждение. Анна это заметила и жёстко его одёрнула:
– Как уже сказано, я буду делать всё, что хочу. Я – не рабыня табака.
Ночью у Маргариты подскочила температура до 38º. Анна и фон Вембахер суетились вокруг, кормили её касторкой, пихали в рот таблетки, …
Маргарита сбрасывала одеяла и, переждав залпы кашля, вскакивала с постели, спуская босые ноги на холодный линолеум:
– Отто, найди мою пудреницу… Отто, а мой блузон, где он там?.. Отто, ты позвонил дяде Карлу?..
Никто в эту ночь толком не спал.
По дороге в аэропорт Маргарита, несмотря на слабость и недосып, сидела как на раскалённом утюге.
– Анхен, ты только представь себе… завтра… нет сегодня же! Сегодня вечером я пройдусь по Шанз-Элизе, я увижу Эйфелеву башню… я…
Анна только гладила подругу по плечу и поправляла на её коленях тёплый плед.
Терминал международного аэропорта пустовал. Некогда обширное пространство, вмещавшее в себя пёструю разноязыкую толпу, ныне было превращено в склад горюче-смазочных матриалов. Зал прилёта не функционировал вообще, так как в Страну Сволочей давно уже никто не летал; не работал и зал для дипломатов, ибо все дипломатические сношения давно были прерваны. Зал вылета съёжился до небольшой площадки, размером со стандартную комнату. Поэтому отъезжающие и провожающие все были на виду – вторых можно было узнать по радостно-возбуждённому виду и по обилию баулов и узлов, которые они должны были тащить на собственном загривке – носильщики штатом аэропорта были не предусмотрены.
Рейс сегодня был запланирован только один, и осуществляла его одна иностранная компания. Она специализировалась на вывозе людей из Страны Сволочей под эгидой международного Красного креста и Эмнести интернэшнл. Самолёт, экипаж, девицы на деске, даже персонал «дьюти-фри» – всё было импортное. Поэтому уже в терминале отъезжанты чувствовали себя в некотором роде за границей. Единственное, что удручало – присутствие отечественного инспектора в форме Органов: одного его слова было достаточно, чтобы человек вместо Земли Обетованной отправился в родные лагеря.