Другие отряды уже давно на завтраке, кашу с молоком трескают, а Конрад всё бьётся как рыба об лёд – и как об стенку горох.
И хотя построение отряда – священная мужская обязанность, не выдерживает Ирен Цише, напарница Конрада. Стройная, загорелая, непреклонная, нависает она над скаутами, как грозовая туча, и практически одним своим появлением (волейболистка, певица, рукодельница) добивается вожделенной тишины и долгожданной прямой линии.
Пятьдесят два оболтуса шествуют навстречу подостывшему завтраку, ведомые хрупкой командиршей Ирен. Позади, подтягивая молнию на штанах, а заодно и сами штаны, влачится понурый Крот.
Ясное дело, коллегам-вожатым нет резона принять в свой дружеский круг, пьянствующий и трахающийся ночи напролёт, этого рохлю, размазню, раззяву, шляпу. Все в один голос жалеют Ирен Цише – ей так не повезло в эту смену. Лучше всех жалеет по ночам вожатый старшего отряда, красавец-богатырь Михаэль. Михаэль педагогике не обучен, всю жизнь ишачил на шефствующем предприятии, но… Нарисует на земле круг, и говорит наказанному ребёнку: «Чтобы час из круга не выходил!» А сам купаться идёт, анекдоты травить. И бедный детка так целый час из круга и не ногой. А у детки-то усы пробиваются.
Какой красавец-кораблик смастерил Михаэль к «Дню Нептуна»! А Конраду задание дали всего-навсего: выкрасить этот кораблик в красный цвет. И пошёл чужой труд насмарку – стал кораблик обляпан точно кровью павших матросов. Ой, да что там… Ирен Цише, теряясь в догадках, чем же всё-таки занять «пятьдесят третьего ребёнка на отряде», однажды сказала: «Вот, приклей картиночки в стенгазете». Приклеил: пятна клея видно лучше чем картиночки.
С тех пор Ирен Цише Конрада бойкотирует, тщательно следит: только бы голос не подал, не дай Бог инициативу б не проявил. А тот всё не унимается: «Ирен, если я что-то не так делаю, давай разберёмся». Ирен который раз отвечает сакраментальной фразой: «Опять отношения выяснять? Ты вообще кто – парень или баба?»
И всё же помянем добрым словом порядочного человечка Ирен Цише: словно двужильная, безропотно тащила на хрупких плечах тяжёлый крест в лице пятидесяти трёх детей. И даже лавры срывала, сиречь переходящие знамёна. Притом – сор из избы не выносила. Заодно и Конрад почивал на лаврах, начальство его не дёргало.
А ведь в предыдущую смену, в другом лагере, Конрада с подачи прежней напарницы попросту турнули: за профнепригодность. И он тогда давай пороги обивать, чтобы получить шанс реабилитировать себя. Ещё бы – все кругом говорят, что в Стране Сволочей, где в скаутских лагерях работают сплошь непрофессионалы, доселе если кто-то и летел с работы, то только с формулировкой: «За аморальное поведение» (хотя кто же при такой нервной работе ведёт себя вполне морально)? Что ж, кто раньше упрекал Конрада в безволии, теперь хором упрекают в мазохизме.
Те-те-те! Это уже лишнее. Ведь не дай Бог сейчас вспомнится по аналогии работа в школе… Всё, поздно – на левой стене кадр: две четвероклассницы издеваются над великовозрастным мямлей с указкой. (Воспоминание 16, 8 лет от роду)… Скорее смотрим на правую стену… Мама рóдная! А там этот же персонаж ковыряет ломом между шпалами. Закон такой: сделал 25 «ящиков» (профжаргон путейцев) – можешь идти домой. Рабочий день кончается, но всё никак не выходит добить седьмой по счёту «ящик». (Воспоминание 17, 4 года от роду). Когда в кадре появляется разъярённый бригадир, Конрад оборачивается: на третьей стене всё та же мерзкая харя, готовая разрыдаться. Чин из «Загрантуриста» вне себя, мешает её с грязью: «Где вы потеряли авиабилеты? Почему дважды расплатились за ужин в «Константинополе»? Возместите убытки из своего кармана!.. Тридцать практикантов с вашего курса, вместе взятые, не опозорили наш отдел так, как вы один!.. (Воспоминание 18, 11 лет от роду). А на четвёртой стене загрохотали БэТэЭры, там про армию кино крутят… Вот здесь Конрад собирает в кулак волю и нечеловеческим усилием отключает кинопроектор. Годы службы даже для любимого фильма – табу.
Бессонное кошмарево расстилается в отблесках калорифера. Из темноты смутно выпирают вампир-этажерка и стол-тиранозавр. Шуршит и барабанит неуёмный террорист Барабашка. Под одёжной рубашкой по самой коже шныряют юркие Мурашки. Колобродит постпанковая недотыкомка Гадопятикна. Скребётся насекомый гном Скарбо, готовый из лучших побуждений впиться в согбенную выю. – Конрад по-турецки скорчился на диване, чутко внемлет шорохам бессонницы.
Конрад слазит с кровати, шлёпает к столу-тиранозавру, достаёт из его пасти маленькую свечу, чиркает спичкой. Непредсказуемо колышется трепетное пламя. Этажерка-вампир превращается в обыкновенную этажерку, на ней возлежит капитальный труд мейстера Парацельса – хорошая панацея от фильмов ужасов и глупых глюков. Конрад бережно берёт антикварный фолиант, негнущимися пальцами перелистывает ветхие странички. Нет, он не рассчитывает врубиться в тайну философского камня, не думает раздувать меха атанора. Его увлекает сам процесс плутания в лабиринтах мышления почтенного Алхимика. Зело тёмные, вельми запутанные, они уводят в царство Нонсенса, заводят в тупики Небытия, в покои тёмного, дымного, сладкого Покоя, где Не Человек может жить в мире со своими глюками, где он (минус на минус) – почти что Человек, а глюки (плюс на минус) – будто «Мелодия» Глюка.
О, магия текста, магия знакомых знаков в незнакомом значении, какие улёты, какие таски… Фаллоподобное свечное пламя подрагивает на грани между эрекцией и эякуляцией. На острие пламенного язычка извивается, хохоча, дух огня Саламандра и кажет Конраду гибкий язычок…
Ой, да это ж я, моё собственное измученное тело дрожит и судорожится от холода! Да это ж я сам чуть ли не до эякуляции дочитался! И эта сколопендра чёртова – кого она мне напоминает? Что за кудряшки, что за вздёрнутый носик? Мошенничество, жульничество, обман!!! Опять кадр из фильма…
Но в чём проблема, Конрад? Не умеешь – научись. Вместо чтобы скулить и убиваться – освоил бы какое-нибудь общественно-полезное ремесло и стриг бы с него купоны «социализации». Что мешает?
Для кого как, а для Конрада не всё так просто. Ведь прежде чем научиться, нужно найти ответ на ряд вопросов:
Вопрос первый. Чему научиться?
Воспоминание 19 (15 лет от роду). Родительское собрание в Центре Профучёбы – там каждый старшеклассник имеет возможность овладеть общественно полезной профессией.
К учителю токарных наук подходит интеллигентная мамаша. «Моя фамилия Мартинсен…» – «Как же, знаю вашего парня. Я уже тридцать лет преподаю, много прошло передо мной всяких оглоедов. Лентяи, пижоны – с этими справлялся. Но здесь я умываю руки. Впервые вижу, чтобы парень так старался, так мучился, и – ничего не выходило… А ведь второй год у станка стоит. Всё без толку. Да вы не беспокойтесь – это не его маршрут…»
А где – твой маршрут? Ведь есть же такие понятия как «способности», «склонности»… Ну и к чему же ты склонен, юноша тридцати двух лет, обдумывающий житьё? К треклятому текстообсасыванию и праздному пиздобольству, понятно. А ещё? Сколько всего ты перепробовал в жизни… достаточно, чтобы сделать кое-какие выводы и не дёргаться в заведомо ложных направлениях. Скажем, не сложились отношения с токарным станком – показатель того, что ни с каким вообще механизмом не сложатся. Ведь работа на станке, в принципе, элементарна, знай себе нажимай вовремя кнопку. А вот автомобиль водить, например, означает – нажимать разные кнопки-педальки. И не в заданный срок, а по ситуации, которая может кардинально измениться в мгновение ока. И если ты не вовремя нажал кнопку станка – ты всего-навсего запорол деталь, ну резец сломал. А если руль не вовремя крутанул?..
Короче, какой может быть «маршрут», когда жизнь убедительно доказала: руки у тебя как ноги, ноги – как грабли, голова – как пустой котёл, голосовые связки… эх, замнём для ясности.