Потом Натали сказала, что маленький остался с приехавшей погостить бабушкой, а так она, Натали, явилась бы на пару дней раньше. Потому что ещё пару дней назад стало ясно, что в жизни её наметился перелом.
– Руди уходит от меня, – сказала наконец Натали.
– Как так? К кому? К-куда?.. – заинтересовался Конрад.
– Ты понимаешь… он же, как и я, из столицы, по распределению попал сюда – приказы не обсуждаются… а теперь он возвращается в родной город.
– Почему же ты вместе с ним не возвращаешься в родной город?
– Потому что там он женится на любимой племяннице одного генерала. И будет на этого генерала работать. Как раз вакансия освобождается. Он ведь университет закончил, Руди-то… физико-математический.
– Вот как? Я давно подозревал, что у него не одно высшее оборонное училище за плечами… И что же – прощай, карьера местного уполномоченного, полновластие над жизнями и смертями тысяч людей… ради кабинетной деятельности?
– Руди всегда тяготился оперативной работой. Он же попивал, ты же знаешь… Но тут представился такой шанс… такой шанс… Генерал помнит его по университету ещё, но условие поставил – женись на моей доч… племяннице, то есть. И Руди согласился.
– Красивая хоть? – Конрад был в своём репертуаре.
– Господи… какое это имеет значение? Да пусть хоть трижды уёбище! Руди так соскучился по науке, по компьютерным разработкам… он ведь такие надежды подавал, такие надежды… Но подрался с кем не надо – и загремел сюда. А теперь вот женится на ком надо.
– А что же ты? – наконец вырулил Конрад куда надо.
– А что я? Мало ли одиноких матерей в этой стране? Обещался алименты платить регулярно… а там кто его знает? С таким покровителем он вправе творить всё, что ему заблагорассудится. Он раз в месяц ездил в столицу – ты не знал? Вот обо всём и договорился… у меня за спиной. Да он чаще в столицу ездил, чем ко мне в губернский центр. Всё больше у вас здесь пропадал. Мы уже давно, в общем-то, порознь. Ничего у нас, как выяснилось, нет общего.
– А как же ты, разведённая, будешь продолжать служить в Органах?
– В том-то и дело. Не приветствуется это. Но он говорит: с твоей грамотностью ты себе, если что, найдёшь работу и вне Органов. Но я же посвящена в какие-то секретные дела…
– Серьёзно?
– Да где там… Я же так, на подхвате, машинисткой больше… никогда особо и не вдумывалась в то, о чём речь идёт. Но считается, что я в курсе каких-то очень таинственных тайн. Отпустят ли меня так просто… или арестуют? Или прикончат? От них всего можно ждать.
– Можно, это точно. Вот только скажи – из ваших сотрудниц, что, все замужние?
– Нет, не все. Всё больше вдов. На всех мужчин не напасёшься. Мужчины в этой стране только и делают, что истребляют друг друга… Но я-то не вдова.
– И что же ты думаешь делать?
– Руди говорил: ничего с тобой не случится, генерал о тебе позаботится, и мужа тебе найдёт. Хочется, конечно, верить, но я стала такая… недоверчивая…
– Короче… – Натали насупилась. – Что я думаю… Нам с тобой надо вновь сойтись.
– Это как это?
– А вот так. Ты на мне опять женишься. Жить будем у меня в губернском центре… ну да ты был в квартире, всё видел. Мальчик сохранит прежнюю фамилию, а я возьму твою…
– Лихо, – только и мог изречь Конрад. Он почувствовал, как что-то тёплое поселилось у него в животе и стало разливаться вверх и вниз по всему нутру.
– …работать будешь тем же, что сейчас… Уж ты извини, я знаю, что ты в органах числишься.
– Подобное тянется к подобному…
– Только тебе нужно будет перейти в штат.
– А меня возьмут в этот самый штат? С моим-то диагнозом?
– Конечно, возьмут. Ведь мужчин катастрофически не хватает. Я уже у шефа нашего спрашивала. Он даст добро…
– Мужчин-то не хватает, это ясно. Но мужчина ли я, посуди сама…
– Диплом у тебя сохранился? – Натали словно не слышала последних слов Конрада.
– Да. С собой…
– Вот и чудесно. Диплома хватит, а медицинской справки никто с тебя не потребует. Ты грамотный, а это сейчас очень ценят. Тебя не угонят на фронт, не переведут в оперчасть… Вот только печатать тебе надо научиться. Компьютер освоить.
– Где мне…
– Освоишь. Ты же не клинический идиот. Жить захочешь – освоишь.
Воцарилось долгое молчание.
– Слушай… – сказал, наконец, Конрад. – Всё это так неожиданно… На рождественскую сказку похоже. Сегодня случайно не первое апреля?
– Послезавтра.
– Но ты понимаешь, в чём дело… ты же ведь меня не любишь…
– Ну, что ж поделать… Ты меня тоже, поди, не любишь. Я же видела твою хозяйку… Но ничего, надо быть реалистами. Выбирать синицу в руках.
Конрад вновь надолго замолк.
– Натали, – начал он спустя какое-то время. – Я с радостью составлю тебе… нет, не компанию… Буду твоим мужем, короче. Но ты реально… сможешь со мной жить? Ты стерпишь мою безрукость, мою неряшливость, моё бессилие? Ты в самом деле сможешь жить со мной под одной крышей?
– Как говорится… стерпится – слюбится. Уж лучше ты, чем эти… нынешние кадры. – Натали вновь поморщилась и махнула рукой, что при обычной скудости и скупости её жестикуляции было серьёзным проявлением чувств.
– Чем же тебя не устраивают молодые кадры? – поинтересовался Конрад.
– Грубые они.
– А я что – деликатный?
– Ты – мягкий.
– Ты хочешь сказать: мягкотелый.
– Не цепляйся к словам, Конрад. Да, ты угловатый, но не вульгарный. Ты ещё что-то плохое про себя сказать хочешь?
– Зачем? Ты и сама всё знаешь.
– Откуда тебе ведомо, что именно я про тебя знаю? Ты такой… домашний, хотя и хочешь казаться диким. А дикость тебе не к лицу.
– Ишь ты, как заговорила… Прямо для моей «Книги легитимации»! Жалко, что я её уже в другом ключе пишу… Но ты учти: за последнее время я страшно обленился. Если раньше я всё время суетился и поспешал, то теперь делаю всё как в замедленной съёмке. И всего боюсь. Ночью – а я ночами не сплю – то и дело вздрагиваю от малейшего шума. Мнителен стал. По дому почти ничего не делаю, хозяйкины харчи трескаю. Плохой из меня защитник и добытчик никудышный. И по-прежнему ничего не умею.
– Вот удивил! – отмахнулась Натали и тут же переменила тему:
– Кстати… ты что же, получается, живёшь у нашей несостоявшейся учительницы музыки?
– То есть?
– То есть, я уже видела эту женщину. Руди говорил, что она лучший учитель музыки в этой стране…
Конрад лишний раз подивился, у кого Натали выучилась говорить «эта страна», и заодно порадовался за чадо бывшей жены.
– За чем же дело стало… занимайтесь с ней.
– Ты что… мы – в городе, она – тут… Раньше Руди имел в виду, что будет возить её к нам в город… и платить ей бешеные деньги. У меня таких денег нет.
Вдруг Конрада сотрясло внезапное прозрение:
– Натали! А как фамилия этого генерала?
– О! Это птица высокого полёта… Фамилия его – Фарнер. Она тебе что-нибудь говорит?
– Ага!.. И он отпускает за кордон великого программиста в погонах фон Вембахера… ради того, чтобы заменить его программистом в погонах Петцольдом?
– Откуда ты всё это знаешь? – изумилась Натали.
– Да так… Мир тесен, настолько тесен, что мы постоянно сшибаемся лбами друг с другом.
– Вот, считай, что и мы с тобой опять сшиблись лбами. Судьба, значит, – выехала Натали на главную колею.
– Красивая судьба… Всё так внезапно, – сказал Конрад. – Где ты остановилась?
– В полицейском участке, где же ещё. Ты там бывал?
– Конечно, – беззаботно ответил Конрад, внутренне содрогнувшись своему декабрьскому походу в логово Поручика. – За ночь я соберу пожитки, их у меня немного. Твой бывший-то на месте?
– На месте. Я ему всё сказала, и он одобрил.
– Как он вообще отреагировал на твои матримониальные планы?
– Ему, по большому счёту, всё равно. Но если честно, он очень смеялся…
В это время в дверь постучали. То была Анна. Постучав, она не дождалась того, что ей откроют дверь или скажут «Войдите», а сама бесцеремонно вошла и показала на часы.