Но тут же проговорила:
— Вам неприятно, что я зову вас Жюльеном?
— Нет.
— Вы не хотите поесть? Я могу что–нибудь приготовить. Я быстро.
— Я не голоден.
— А выпить не хотите? Вам пить не хочется?
— Нет, — солгал Майа.
— Жюльен!
— Да?
— Вы не покинете меня сейчас?
Он взглянул на Жанну. Она стояла перед ним, прямая, вся напряженная, в разорванной кофточке, и смотрела на него испуганными глазами.
— Как так не покину? Конечно, покину. А что мне прикажете здесь делать?
Она задрожала с головы до ног, будто он ударил ее по лицу.
— Но почему? — проговорила она сдавленным голосом.
— Как почему?
— После всего, что произошло, я не могу оставаться здесь одна, — сказала она глухим голосом.
Глаза ее были прикованы к еще влажному пятну посреди комнаты.
— Мне все кажется, что я их вижу. Особенно того низенького, знаете, как он злобно на меня глядел там внизу, на кухне! Ох, Жюльен, если бы вы только знали! Ужас какой! Тот высокий пил вино и молчал. Вид у него был скорее даже сконфуженный. А другой, низенький, как уставился на меня, глаза у него злые, странные такие, потом он подошел ближе, и вдруг как рванет на мне кофточку, а потом скрутил мне за спиной руки и толкнул меня к тому, а сам ругается. Какой ужас! Жюльен, меня всю трясло, но я так перепугалась, что даже кричать не смогла. А тот длинный глядит молча, а глазки у него крошечные. А низенький скрутил мне руки и толкает к тому, а сам чертыхается. Ох, Жюльен! Вы бы послушали, как он ругался, как ругался!
— Хватит! — резко сказал Майа.
Он в молчании прошелся по комнате, потом проговорил уже более спокойным тоном:
— Если вы не хотите жить здесь, идите к вашим друзьям, у которых живет Антуанетта. Там вы будете в безопасности.
Жанна подняла на него глаза:
— А дом? Если я уйду, дом разграбят. А на что мы тогда будем жить после войны?
— После войны! — сказал Майа, пожав плечами. — Еще когда эта война кончится! И неужели вам не все равно, где вы будете жить после войны?
— Это наш дом.
— Его наверняка разбомбят, ваш дом.
— Нет, — страстно возразила она, — нет, пока я здесь живу, его не разбомбят.
— Останетесь вы здесь или нет, ничего от этого не изменится.
— Нет, изменится! — сказала Жанна.
— Как вам будет угодно, — сказал, пожав плечами, Майа, — но я…
Она подняла на него глаза, полные ужаса.
— О, Жюльен! Умоляю вас, не уходите. Не можете же вы бросить меня теперь!
— Что значит теперь?
— Ох, — проговорила она, пропустив его вопрос мимо ушей, — они мне все время будут мерещиться. Начну подыматься по лестнице, и мне все время будет казаться, что они крадутся за мной.
— Какая глупость, мертвых вы боитесь, а бомб не боитесь. А ведь мертвые вам ничего дурного не сделают.
— Мне страшно, — глухо сказала она.
— Но, черт побери, если уж вы так боитесь, уходите отсюда и живите вместе с Антуанеттой.
— Нет, — твердо сказала Жанна, — я останусь здесь.
Майа закурил и молча уставился на кончик сигареты.
— В конце концов, — холодно сказал он, — вы хотите остаться здесь, чтобы сторожить дом, а я должен остаться здесь, чтобы сторожить вас.
— А что вам стоит остаться, раз я вас прошу?
— Мне это не подходит, вот и все.
Наступило молчание.
— А на самом деле, — сказала Жанна свистящим шепотом, — а на самом деле вы не хотите здесь оставаться потому, что бомбежек боитесь. Вы трус!
Майа улыбнулся.
— Жалкая сучка! — сказал он, но как–то вяло.
Жанна удивленно захлопала ресницами, но ничего не ответила, не шевельнулась.
— Впрочем, — добавил он, — вы правы — я боюсь бомбежек. А вы зато боитесь покойников! Каждый своего боится.
— Я не боюсь.
— Раз так, значит, все в порядке.
Жанна кинула на него сверкнувший яростью взгляд.
— Если вы все равно решили уходить, так не мешали бы им тогда!
— Я и сам уже начинаю так думать.
— Жюльен, — сказала она, — как вы смеете говорить такие вещи?
— Но, черт возьми, вы сами это сказали, а вовсе не я! Ладно, давайте кончать, пойдете вы к Антуанетте или нет?
— Нет, — сказала, топнув ногой, Жанна, — нет, слышите, нет и нет! Я дом не брошу.
— Чудесно, — сказал он, — в таком случае я ухожу, прощайте!
Он протянул Жанне руку, но она не пожала ее, а только пристально посмотрела на него глазами, полными слез.
— Послушайте, — наконец сказала она, — значит, вы меня совсем не любите?
Майа тупо взглянул на Жанну.