— Ну и что дальше?
Майа утер рот носовым платком.
— А дальше я выстрелил. Вот и все.
— Ясно, — сказал, помолчав, Александр.
Он опустился на одно колено и подул на огонь.
— Не думай ты больше об этом. Так получилось, и все тут.
— Да, — возбужденно сказал Майа, — ты прав, так получилось, и все тут. А ведь я бы мог махнуть этому пареньку, уходи, мол. Правда, я об этом как–то не подумал. Просто не подумал. Я уже убил первого. И должен был также убить второго. Вот как это получилось.
Он рассеянно сунул в рот сигарету. Потом взглянул на Александра, и в глазах его промелькнуло какое–то детское умоляющее выражение.
— Я никого не хотел убивать.
Александр сделал шаг вперед и положил ему руку на плечо:
— Эх ты, бедняга, бедняга!
— Не смей меня трогать! — злобно крикнул Майа.
И снова рассмеялся своим скрипучим смешком.
— Знаешь, что я почувствовал, когда те двое упали? Да нет, откуда же тебе знать… Ну, угадай же, угадай.
— Да брось ты…
— Почувствовал на мгновение радость, чистую радость. Пойми, эти два типа вдруг мне разом подчинились.
Он замолчал и прибавил вполголоса:
— Они упали, и вдруг оба стали ужасно послушные.
— Сволочь ты!
— Ага, понял, — сказал Майа, — понял! Впрочем, длилось это не больше секунды. А потом сразу прошло. Я только позже почувствовал себя дерьмом.
— Почему?
— Сам не знаю.
— Ну и брось, значит.
— Нет, — возбужденно продолжал Майа. — Так оно именно и происходило, как ты говоришь. Именно так и происходило. И теперь я знаю, что чувствует убийца. Сначала подъем. Потом это проходит. И чувствуешь себя дерьмом.
Он закурил сигарету и добавил тихо, невнятно:
— Или же изволь продолжать…
Александр тупо уставился на него.
— Черт! — сказал он, качая своей кудрявой головой, словно отгоняя рой мошкары. — Я и сам могу спятить вроде тебя, слушая твою ерунду.
Он поднялся, взял ручку от лопаты и начал мешать кофе. Коричневая пленка, покрывавшая воду в котелке, вздымалась изнутри маленькими, тут же лопавшимися, пузырьками, словно раскаленная лава. Александр рассеянно смотрел на эту лаву. «Бедняга, — думал он, — плохо ему приходится из–за этих двух мерзавцев. И хуже всего, что в каком–то смысле это очень на него похоже. Конечно, этого я ему не скажу, но ужасно похоже».
— Смешно, ей–богу, — произнес он вслух, — но все это ужасно на тебя похоже, все похоже.
— Что «все»? — спросил Майа, быстрым движением вскинув голову.
«Эх, черт!» — подумал Александр.
— Все… все, что с тобой происходит.
Майа пристально поглядел на него.
— Похоже на меня… то, что я двух мерзавцев убил?
— Нет, — неуверенно сказал Александр, — не это… не это именно… А все, что с тобой случается вообще. Похоже на тебя то, что случается.
— Так про всякого можно сказать.
— Не уверен, — сказал Александр.
И тут же подумал: «Да замолчи ты, замолчи немедленно! А главное, не говори ему!»
Майа не спускал с него глаз.
— Ты совсем с ума сошел, — яростно крикнул он. — Что же тут, по–твоему, похоже на меня?…
— Да все, все… Все, что с тобой происходит с тех пор, как мы здесь. История с крысой… с полькой… все эти типы, которые тебе попадаются… Это судно, которое горит… парни, которых ты вытаскиваешь из воды… другие, которых ты убиваешь… Эта девушка… словом, все!
— Значит, — с горечью сказал Майа, — ты считаешь, что все это могло произойти только со мной. Глупость какая.
Александр отвернулся.
— Ты прав, глупость.
«Заткнись! — приказал он сам себе. — Да заткнись же, идиот». И в тот же миг снова заговорил.
— Верно, я чепуху несу, — сказал он. — Конечно же, все это чепуха. Но я так чувствую. Считаю, что это на тебя похоже, все, что с тобой случается… и все, что случится.
Майа принужденно рассмеялся.
— Все, что со мной случится!
— Ну, как, кофе готов? — раздался голос Пьерсона.
— Готов! — ответил Александр своим обычным веселым баском. — Готов!
Пьерсон кинул взгляд на Майа, живо обернулся к Александру и поднял брови. Александр отвел глаза. Казалось, Пьерсон хотел что–то спросить, но сдержался. Александр разлил кофе.
— Хороший! — сказал Пьерсон, нарушая общее молчание.
Он зажал горячую кружку между колен, вытащил свою трубочку и стал ее набивать. Снова наступила тишина. Майа отхлебывал кофе и ни на кого не глядел.
— Пьерсон, — сказал Александр, — а что ты будешь делать после войны?