— И ещё мы просили бы вас остаться жить с Тьером в Тар-Кахоле. Так мы сможем… при необходимости… убедиться, что всё в порядке, — сказал Мэлл, неожиданно резво догоняя Унимо. — Вы можете выбрать любую из комнат дворца…
— Нет! — Нимо в страхе обернулся.
Он слышал, как бывший главный королевский птичник забирался на башню. Видел, как потом его нашли на мостовых внутреннего двора для прогулок. Короткая получилась прогулка.
Он знал, почему прежний король сошёл с ума. И почему Тэлли такая бледная.
Поэтому — нет, он не останется во дворце.
— Если хочешь, можешь жить в булочной. Там ключи за окном справа от двери, — предложила королева.
Нимо поспешно кивнул. Главное — не во дворце.
Они вышли.
Унимо пошёл вперёд. Ему не нужно было искать Тьера: поворот, ещё поворот, лестница вниз, дверь… Чутьё охотника вело его, как исправный компас. Чужое ещё вчера чутьё — никогда не был Унимо охотником, ненавидел их всей душой.
— Пойдём, — дёрнул подбородком, не смотря на дрожащего от холода Тьера, который успел запугать королевских стражников: вон как они обрадовались, завидев лори Мэлла и этого странного молодого тара.
— Тар… Тьер, — заговорил Первый советник, — за ваши преступления против подданных Шестистороннего вы будете находиться под надзором тара Ум-Тенебри.
«Под надзором, надо же», — отстранённо подумал Унимо.
— До тех пор, пока ваше поведение… не будет свидетельствовать о том, что вы не представляете опасности, — закончил Мэлл.
— А когда он умрёт? — спросил Тьер, поднимаясь по стене. Бледный, худой, жалкий мальчишка.
— Кто умрёт? — насторожился Мэлл.
— Ну, ваш тюремщик. Не вечно ведь он будет жить. Он умрёт, а я-то останусь, — любезно пояснил Тьер, растирая затёкшее плечо.
— О, не беспокойтесь, мы что-нибудь придумаем. Пока слушайтесь тара Ум-Тенебри и ведите себя хорошо. Если у вас будут жалобы, то можете отправлять их в Королевский дворец по почте, мы изучим и направим вам ответ в установленные сроки, — Мэлл ласково улыбнулся (Унимо против воли восхитился самообладанием Первого советника: в это время Тьер смотрел на него настоящим волком). — А сейчас мне пора возвращаться к Сэйлири. Ещё раз благодарю вас, тар Ум-Тенебри, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, — Мэлл поклонился Унимо и с неожиданной лёгкостью взбежал по крутым ступенькам. Только его тень запоздало мелькнула в свете факелов стражников.
— Ну вот, ушёл, а как же последнее желание? — покачал головой Тьер.
— Ты перепутал. Последнее желание полагается приговорённым к смерти, — прошептал Унимо. И улыбнулся.
Несомненно, эту улыбку Тьер ему припомнит при первой же возможности. Главное теперь, чтобы у него такой возможности не оказалось.
Ранний вечер уносил лодку осеннего дня в открытое море ночи. Холодный, с запахом листьев на мокрых камнях, вечер поселился в городе.
Унимо вышел из дворца, быстро пересёк Дворцовую площадь и выбрался на улицу Университета. Редкие прохожие возвращались с праздника: несли домой карамельные яблоки, ленты, улыбки и смех. Наверняка это были не те, кто праздновал на площади Рыцарей Защитника. Хотя Унимо и попытался наскоро смазать воспоминания о безобразном представлении, полностью это ему не удалось. Горожане успели почувствовать страх — тот, от которого неприятно выходить на улицу, от которого нервно оборачиваешься и спешишь выбраться из мирной праздничной толпы. Страха, который отделяет тебя от камней мостовой, на которой ты спотыкался ещё ребёнком, от нежных вечерних огней города, от мира. Тьер, на самом деле, выиграл. Он выпустил вечно голодного зверя рыскать по улицам Тар-Кахола.
Унимо нахмурился и покосился на своего спутника: Тьер следовал за ним, как верный оруженосец, на шаг позади за левым плечом. Конечно, эта покорность была обманом: Нимо чувствовал глухое сопротивление своей воле, но не слишком упорное — Тьер благоразумно решил поберечь силы. Сейчас Мастер Реальнейшего победил, они оба это знали. Но всё могло поменяться. Реальнейшее непредсказуемо, как погода в Островной стороне.
Дорога к булочной Тэлли вела через центральную площадь Всех Дорог, мимо подсвеченного белыми огнями, уходящего в темноту осеннего неба Собора Защитника, через паутину переулков улицы Горной Стороны. В одном из таких переулков Унимо, мысленно сидевший на окне маяка, услышал резкий хлюпающий звук удара и вздрогнул. Конечно, он не должен был так пугаться: Мастеру Реальнейшего вообще не положено бояться. Тем более удара яблока о стену: Тьеру под ноги попалось карамельное яблоко, видимо, обронённое кем-то из праздничной толпы, испачканное в осенней грязи, с помятым боком. И Тьер изо всех сил пнул его, и оно, набрав скорость, врезалось в каменную стену дома — одного из тех, что застыли в трёх шагах друг от друга, оставив людям узкий проход переулка. Камень оказался прочней — и несчастное яблоко разлетелось красными брызгами. Брызгами ненависти Тьера к этому наглому городу, в котором каждый день умирали люди.