Форин внимательно посмотрел на Трикса.
И попытался так же растянуть губы. Выходило плохо: один уголок рта съезжал вверх, другой — вниз.
Титры: «Как, например, когда пробираешься по тропинке в лесу, в котором только-только растаял снег, то и дело соскальзываешь в грязь».
Трикс терпеливо улыбался, и улыбался, и улыбался.
И Форин, наконец, улыбнулся почти так, как обычно улыбаются люди.
Звук выключения видеокассеты.
Глава 5
Нездоровье
Когда выпадает снег, можно начать настоящее путешествие. Ты оставишь следы — но вскоре белая страница перевернётся и скроет их. А к весне уж точно не останется ничего. «Иди, куда хочешь», — как написано на путевом камне у ворот Университета.
Путешествие требует забыть о том, что ты не увидишь ничего нового. Именно поэтому любимый герой Унимо путешествовал не далее ближайшей пивной — и умудрялся теряться и открывать неизведанные места. Путешествие требовало доверия миру, но доверять миру реальнейшего было весьма опасно.
Унимо стоял на пересечении улицы Горной Стороны и Морского переулка, раздумывая, не повернуть ли назад. Снег засыпал его, присваивал себе пространство чужой жизни. Руки без перчаток мёрзли, и смотритель сдался, спрятал их в карманы. Холодом ужалил ключ от булочной. Ключ самой Королевы. «Ты бы проведал Грави, с ним что-то происходит, мне кажется», — как-то сказала Тэлли, заглянув в свою булочную в гости. Теперь Унимо приходилось готовить чай — впрочем, это он научился ещё на маяке, мог даже составить несколько подходящих случаю композиций из летних трав. «Может, то же, что со всеми?» — сказал тогда Унимо ворчливо.
Он скучал по зимам на маяке. Бесконечным, тоскливым — и с Форином, и потом, в одиночестве. Настоящим зимним зимам. Без растаявшего снега на мостовых. Без посиделок в «Кофейной соне», когда древняя темнота за огромными окнами всего лишь удачно оттеняет самонадеянный уют. Котрил Лийор писал, что зимой небо сходит на землю и бродит в поисках друзей. Но к кому прикоснётся — тот умирает от холода. И весной, разочарованное, карабкается по стене Собора, прыгает на первое облако из тумана Кахольского озера и улетает в своё горнее царство.
Унимо вздохнул, сжал в кармане потеплевший ключ и зашагал в сторону Дома Радости. Он не хотел идти, и это было плохо. Грави — один из самых сильных обитателей реальнейшего, и кто знает, чем обернётся встреча. «Я хочу увидеть Кору и Верлина», — всю дорогу думал Унимо.
Кора больше не писала стихов. Некоторые думали, что она умерла. Или уехала в Синтийскую Республику, переодевшись в мужскую одежду. Или нанялась матросом на фрегат Просперо Костина. Но на самом деле она стала книгой, живым тезаурусом для проклятого Флейтистом поэта. Унимо знал это, но боялся увидеть. И почувствовать запах костров древних человеческих жертвоприношений.
Привратник не хотел пускать Унимо в Дом Радости. Он требовал какой-то пропуск, без которого «не положено». «Куда?» — спросил Унимо. «Что?» — отозвался привратник. «Куда не положено?» — пояснил посетитель. Привратник, сообразив, что над ним издеваются, произнёс ещё более угрюмо: «Не положено. Отправляйтесь домой».
Не следовало указывать смотрителю, что ему делать. Унимо сказал «я хочу» без малейшего сожаления. И едва удержался, чтобы не оглянуться на растерянного привратника. «Не положено, не положено, вот тебе», — бормотал Унимо.
В саду Дома Радости не было людей, это сразу бросалось в глаза тем, кто бывал здесь раньше. Конечно, погода стояла не самая подходящая для прогулок, но местных отважных обитателей это не должно было напугать. Не было видно и Грави, который обычно сам выходил встречать посетителей из реальнейшего.
Унимо обернулся и посмотрел на свои следы. Он хотел знать, где Кора и Верлин, поэтому закрыл глаза, покрутился на месте и уверенно пошёл к небольшой странной постройке, стоявшей в стороне от главного здания.
В окне горел свет, падал прямоугольником на снег, в рыхлые сумерки.
Унимо обошёл дом несколько раз, наматывая цепочку следов на ворот колодца сомнений. Наконец, когда пустое ведро звякнуло о цепь, он постучал.
Тишина. Молчание. Шаги.
«О Защитник, Кора, что с тобой стало?»
— Привет, Кора!
— Привет, Смотритель, — Кора прижалась щекой к дереву двери. Она приманивала свою улыбку: «Ну посмотри, это ведь Унимо, малыш Унимо, как он вырос, какой он стал прекрасный».