— Унимо — самый сильный мастер из тех, кого я знаю. Он может почти всё. Он может найти вашего сына.
Смотрителю хватило — он увидел свет, мелькнувший зарницей. Этого было достаточно.
— Я нашёл, — сказал он и вышел, забыв плащ.
Возвращаться Унимо не стал: вместе с надеждой в том доме жило отчаяние, золотое, блестящее, словно крыши богатых домов в Илайском Королевстве. Оно могло ослепить, сбить с пути.
Пришлось спрятать руки в карманах пальто, надвинуть шляпу и идти быстро — так, как позволяли ранне-вечерние улицы Тар-Кахола. Фонари в тумане одевались в нарядные пышные платья — и словно бы начинали кружиться, подстраиваясь под ритм шагов случайных прохожих (как будто даже в ритме этой старой городской песенки: «Гори, гори, как фонари, не говори, не говори…»). Пройти по улице Горной Стороны — но не подниматься выше, туда, где неподалёку от Ратуши светилась «Кофейная соня». Не было времени даже на кукольную чашку очень крепкого кофе, который называли «маленькой смертью». Нужно было идти без остановки, чёрными переулками, в которые не добирался даже снег, пересечь улицу Весенних Ветров, прикрывая глаза от жадных огней витрин, выбраться к пустынной площади Морской Стороны, пройти по самому краю Тёмного Города, всматриваясь в заброшенные дома, пойманные в рыбачьи сети, как огромные киты, и наконец выйти к Западным воротам. Потому что именно там, за поворотами и подъёмами неприветливой каменистой дороги — так не похожей на оживлённый, стремительный Восточный тракт — в холодной пещере жил страшный великан, ворующий детей Тар-Кахола.
Великан оказался худым и невзрачным: только чёрные глаза, словно выходящие за пределы лица, могли бы помочь желающим составить портрет чудовища. Он макал кисточку в чёрную тушь и водил ей по бумаге, изредка прищуриваясь и замирая, словно от усталости. В пещере, где жил злодей, горели светильники, а по углам сидели дети, обняв колени руками. Они не выглядели напуганными — скорее напряжённо чего-то ожидали. А совсем рядом к похитителю сидела девочка лет двенадцати — точнее, не сидела, а то и дело нетерпеливо подскакивала и заглядывала рисующему через плечо. Он, впрочем, не был против.
Когда Унимо зашёл в пещеру, то остановился в растерянности. Он ожидал увидеть что-нибудь страшное: детей в клетках или даже убитых, — но вместо этого попал на урок рисования. Потому что, коротко взглянув на непрошенного гостя, хозяин пещеры протянул кисточку девочке и что-то шепнул ей на ухо. Она вмиг подобралась, села на пятки и, долго примериваясь, начала рисовать. Унимо просто неловко наблюдал: он не знал, что делать.
И когда на смотрителя с глухим рычанием двинулось странное существо, похожее на огромного кота с длинным чешуйчатым хвостом и кожистыми крыльями, он тоже не сразу сообразил, что правильнее всего было бы отступить. Но, упустив момент, когда выход в пещеру был свободен, Унимо прижался к стене — и постарался только не закрывать глаза, когда морда с тонкими, как трещины, зрачками оказалась около его лица. Это было удачно, поскольку он успел рассмотреть тончайшие чернильные штрихи, из которых была соткана шерсть чудовища…
Хозяин пещеры что-то прошипел — и крылатый кот нехотя, с ворчливым рычанием, отступил и уселся рядом, застыв в виде прекрасной кошачьей вазы. Унимо моргнул и отлепился от стены, в которую вжался так, что мелкие камешки осыпались с лёгким шорохом, когда он шагнул вперёд. Огляделся. Дети смотрели с любопытством — и совершенно без сочувствия.
— Вы всегда так… встречаете гостей? — спросил Унимо, обводя взглядом всех.
— Вы не гость. Вы пришли испортить праздник и забрать всех домой, — когда художник это сказал, некоторые из детей испуганно вскочили на ноги.
— Нет-нет, — смотритель для верности помахал руками — словно в подтверждение того, что у него нет с собой мешка, сачка или ещё чего-нибудь, чем ловят сбежавших детей. — Я не буду никого забирать. Я хочу только проверить, что с вами всё в порядке.
Похититель тем временем быстро что-то чертил на листе бумаги — и вот уже дети восторженно провожали глазами птичку с полосатым, как у шмеля, телом, и серебристыми крыльями. Девочка, которая до этого рисовала, со смехом побежала за странным летающим существом.
Унимо шагнул ближе к художнику. Реальнейшее состояло из тонких штрихов — и это было плохо. Смотритель, игнорируя колокола опасности, звучавшие в голове, сделал ещё шаг. Он старался, чтобы это не выглядело угрозой — но художник уже широко раскрыл глаза, видимо, осознав, что перед ним Мастер Реальнейшего.