Приходилось идти почти вслепую, поэтому ущелья, пропасти или глубокой ямы, скрытой снегом, можно было избежать только случайно.
Унимо нашёл Тьера на небольшой площадке, с одной стороны закрытой от ветра скалой. Бессмертный стоял неподвижно, а его шею и плечи обвивали длинные бледные руки. Рядом в облаке пара покачивались льдистые глаза и хищная улыбка Окло-Ко.
Она легко обнаружила свою жертву: того, кто заблудился, кто отстал, кто не мог найти себе места. Окло-Ко подходила очень медленно. Её было видно издалека. Даже в метель Тьер мог видеть, как она подбиралась, и не думая скрываться, как сплетались, подрагивая в предвкушении, её тонкие пальцы, как снегом лавины сияла улыбка. Она знала, что ему никуда не деться. Её ровное глубокое дыхание заставляло нервничать камни — а животных и людей застывать в ужасе. Окло-Ко приближалась на расстояние вытянутой руки, на расстояние дыхания, на расстояние сломанного взгляда — и крепко обнимала свою жертву. Ничего нельзя было сделать, никак не защититься, границы были сломаны, игрушечный замок растоптан. Окло-Ко обнимала крепко, стискивая рёбра до ледяного потрескивания. Ещё немного — и сломаются. Но она всегда знала, когда остановиться, чтобы продлить мучения.
Тьеру оставался только взгляд. Он смотрел на Унимо, но между ними было словно замёрзшее стекло, которое не отогреть, если твоя рука заледенела.
Унимо не торопился на помощь. Он наблюдал. Вспоминал приютившую их хозяйку, Лику-Лу, Инвара Ге и его сестру, Тэлли. Участь Бессмертного была справедливой: холодные объятия мира, в котором не осталось любви и сострадания, только бесконечные попытки согреться, воруя чужое тепло.
Мальчишка шинти смотрит испуганно. В этот раз им не дадут так просто уйти: местные жители обступили их, держа в руках факелы. Кто-то говорит, что нужно поджечь повозку, и Тьер думает о том, что в повозке остался спать старый пёс Сэт, который не может ходить. Ему хочется закричать, но голос пропал. Да и глупо рассчитывать на то, что эти люди кого-то пожалеют. Он зажмуривает глаза. «Колдуны! Похитители детей! Воры!» — несётся со всех сторон. Тьер открывает глаза, когда чувствует запах горящей ткани: пламя расцвечивает небывалыми праздничными красками их старый, латанный-перелатанный красно-белый шатёр…
— Подумай о чём-нибудь тёплом. Но не таком, — мягко сказал Унимо, приближаясь, привлекая внимание Окло-Ко.
Тьер дёрнулся навстречу — и ледяные пальцы сжались силками на его шее.
Теперь Унимо мог разглядеть Окло-Ко: круглые, спрятанные в прозрачной плёнке глаза, чёрные губы, звериный нос.
— Во мне больше тепла! — сказал Унимо, беспечно улыбаясь Окло-Ко. — И ты можешь получить его.
Он вспоминал, как они с отцом шли по Тар-Кахолу. Было начало весны, когда ещё не очень понятно, куда скатится колесо нового дня: в зимний морозный вечер или в солнечные ванны для пыльных воробьёв, — когда свет уже понемногу греет. Унимо запрокинул голову и закрыл глаза, и сквозь веки солнце казалось пульсирующим красным шаром, который бился вместе с сердцем, прогоняя холод. Унимо боялся выглядеть глупым, но, когда он открыл глаза, увидел, что отец остановился и смотрит на него с улыбкой. И почувствовал, что у зимнего холода не осталось шансов, сколько бы заморозков ни было впереди.
Каждый год таким неточным способом он определял, что наступила весна.
Окло-Ко заворожённо смотрела на волны тепла, которые казались разноцветным сиянием, окружавшим Унимо. Она ослабила хватку, а затем и вовсе отпустила Тьера, потеряв к нему интерес. Шагнула в сторону неподвижного Унимо. Потом ещё. Вздрогнула от скрипа снега, словно испугавшись своей удачи. Унимо шагнул навстречу. Окло-Ко в недоумении остановилась. Унимо раскрыл руки для объятия.
— Я хочу, чтобы ты согрелась, — сказал он.
Окло-Ко застыла на месте. Она поднесла свою руку к щеке — и тут же одёрнула. А когда вокруг её босых ног стал подтаивать снег, развернулась и быстро побежала прочь.
— Ты не очень-то торопился! — пожаловался Тьер, держась руками за горло.
— Хотел, чтобы ты понял, что значит выражение «Окло-Ко тебя обними», которым ты так любишь разбрасываться, — ответил Унимо. Он по-прежнему ощущал несытый взгляд Окло-Ко и расточительное тепло своей крови.
Метель поднялась с новой силой. Прошуршала по насту, поднялась выше и бросила в лицо острую ледяную крошку. Через пару минут не было видно ничего, даже лица того, кто шёл рядом. И тем не менее Унимо почувствовал усмешку, когда Тьер поинтересовался: